Рогнединский район. Ко Дню пожилых людей. «Бабушка Лиза»
Ко Дню пожилых людей героиней моего очерка стала жительница поселка Рогнедино Елизавета Николаевна Авдеева. Ей 93 года. Дату своего рождения она не помнит — метрики сгорели в войну. Знает, что мама ей один год “скостила” и на самом деле бабушке уже 94 года, ведь родилась она в 1929-м. Но сейчас, когда жизнь такая огромная за плечами, ничего этот год уже не значит.
Беседовала с пожилой женщиной еще накануне Дня освобождения Брянщины и, конечно, разговор начался с военных воспоминаний, ведь война для этого поколения — главная тема. Хотя уже что-то стерло из памяти беспощадное время, но боль тех лет по-прежнему здесь, рядом.
Лизе Ермошиной было двенадцать, когда пришел немец. С ней навсегда останутся страшные воспоминания. Старшая в семье, где из детей еще два брата и младшая сестренка, Лиза слишком хорошо понимала, что ждало жителей родной деревни Губарево, когда фашисты выгнали их из домов и всех закрыли в сарае, заколотили окна, дверь подперли. Она помнит, как стояла, задыхаясь от ужаса и тесноты. Ноздри щекотал запах керосина, которым облили сарай, уши заложило от детского крика и бабьего последнего воя…
Наши солдаты, отступающие с боями, успели вовремя. Обреченные люди чудом остались живы, но кошмар этих смертных воспоминаний остался с каждым…
— Хаты наши немцы все попалили, возвращаться некуда, — вспоминает бабушка, — ушли в Молотьково, добрые люди приютили на первое время, и в окопах жить пришлось.
Голод и нищета стали спутниками на долгие годы для этой семьи. Как справлялась мать, оставшись с четырьмя детьми на руках, где младшей Раечке только два, никто из нас в сегодняшней сытой жизни и представить не может. Муж, Николай Антонович Ермошин, с фронта не пришел — пропал без вести. И тянула Вера Дмитриевна свою горькую долю одна — с огромным терпением, на грани человеческих возможностей. Ну и старшей дочери Лизе досталось совсем не по возрасту
— Долго картоха слаще любого хлеба была, — рассказывает женщина. — Выйдем землю копать и угощаем друг друга лепешками из гнилой картошки. Одна говорит — мои покушай, а другая — теперь мои попробуй. Сажали картошку по очереди, помогали друг другу. Бабы да дети постарше плуг на себе таскали.
День, когда прогнали немцев, для Елизаветы Николаевны навсегда стал днем особенным. Тогда голодные и измученные люди хоть вздохнули спокойнее, знали — гонят наши солдатики фрица с родной земли. А ровно через 20 лет в день освобождения Брянщины родила наша героиня дочь Валентину.
Помнит Елизавета Николаевна и Победу: «С горки молотьковской бежал солдатик и кричал — война закончилась! Плакали все. На землю падали, и целовали ее!».
Самым радостным в жизни этот день стал, хотя впереди еще много лиха ждало семью.
До войны Лиза только четыре года за партой посидела. Учила их, кстати, Любовь Ильинична Донцова. После войны пошла работать. Два года, совсем девчонка еще, горбатилась на торфяных разработках возле Каменки. Не в первый раз об этом пишу — одинаковые воспоминания у наших рогнединских бабушек, один путь они в юности прошли. Жили в бараках, ходили домой только на выходные. 40 км. туда и обратно. Труд совсем непосильный, но все такие были, а еще была у Лизы цель, одна на всю семью — купить дом. Мама каждую копеечку собирала, Лиза трудилась, братья выросли, работали, помогали чем могли. Витя плетухи плел, продавал. Небольшие деньги, но все же. Купили все-таки хату в Молотьково.
Елизавета Николаевна смотрит на меня голубыми глазами, а в них плещутся растревоженная боль и большая любовь. Она рассказывает о материнском подвиге, таком повседневном и таком огромном. Мать ее Веру Дмитриевну замуж звали не раз. Отвечала — никуда не пойду от детей! Никого мне не надо! Ложки водки за свою жизнь не выпила, верующая была, строго посты соблюдала, хотя в той жизни и так сплошной пост. Любую крошку и в войну, и в послевоенное время на четверых своих детей делила, про себя забывая. Ну и старшая дочь тоже. «Мама даст кусочек послаще, а я им разделю и отдам. Смотрят, плачут. Как не дать? Привыкла я так. На моих руках выросли. Раечку маленькую всю войну под мышкой протягала».
С будущим мужем, Семеном Авдеевым, Лиза в детстве за одной партой сидела. Пришло время, стали встречаться. В армию проводила, из армии дождалась. Его раньше отпустили, потому что единственный кормилец в семье — отец и брат сгинули в войну. Вот и слились две похожих судьбы в одну, и жизнь прожили совместную, большую. Почти шесть десятков — не шутка! Только как же быстро годы эти пролетели, как в песне — это было недавно, это было давно!
Бабушка вспоминает как на Рождество в 1954-ом ехали на телеге расписываться в Селиловичи. А в 2011-ом, тоже в январе в последний путь его проводила, словно половинку своей души похоронила…
За эти 57 лет многое было. Спрашиваю и бабушка вспоминает: как жили, как работали, как детей растили. А я вместе с ней снова словно кино документальное смотрю, где чужая жизнь — похожая до боли на другие судьбы о которых писала, и все равно особенная.
Жили молодые сначала в доме мужа с его матерью. Хатка совсем плохонькая, свекровь строгая, лишний раз беременной невестке стакан молока не нальет. Но та не обижалась, да и жалко было, ведь болела свекровь сильно, год за ней, до самой смерти ходила, жалела. Первый сын умер в родах… Отплакала свое, а потом, словно в награду, один за одним, через два года, пошли сыновья: Витя, Колька, Мишка, и маме на радость — Валентина. Как в поговорке — три сыночка и лапочка дочка.
Старая хатка совсем развалилась и Семен Семенович стал строить новый дом. Все сам, только жена и сыновья помогали. А жить пока ушли к Вере Дмитриевне. К тому времени сыновья ее уехали в Донецк, устроились на шахты, дочь Рая замуж вышла и тоже вылетела из родного гнезда. «Нету их никого уже, — сокрушается Елизавета Николаевна. — Мама умерла в 80-ом и младших нет никого. Только я живу».
В Рогнедино начали строить льнозавод и Семен Семенович трудился там сторожем, затем в смене, потом электриком до самой пенсии. От льнозавода в 1982-ом году дом ему дали в Рогнедино, на улице Фестивальной.
Елизавета Николаевна и ее дочь Валентина Семеновна Федюшина, присутствующая при нашей беседе, вспоминая про своего родного человека, рассказывают, что он никогда без дела не сидел. Выросший без отца привык только на себя надеяться, все своими руками умел: и косы отбивал, и валенки валял. Внуки тоже помнят, как с самого утра дедушка все хлопотал, стучал, что-то мастерил. До последней минуты, пока не оторвался тот злополучный тромб…
— Мы скучаем по нему очень и сейчас, — говорит дочь Валентина.
— Хорошо мы прожили. Не бил меня, прута на мне никогда никакого не было, — говорит о своей счастливой бабьей доле Елизавета Николаевна. Слова простые, даже грубые, а сколько в них теплоты!
Елизавета Николаевна работала по нарядам в колхозе «Застрельщик», позже в совхозе «Вперед». Зарплаты маленькие, а четверых детей нужно было кормить, поэтому много сил отнимало домашняя скотина и огород. Работали вместе, дружно, детей к труду приучали. Только сил у женщины не хватало, подводило здоровье, подорванное войной, голодом и ранним трудом в детстве, совсем недетским трудом… Елизавета Николаевна рано вышла на пенсию по инвалидности.
Дочь Валентина вспоминает: «Я еще в четвертом классе училась, когда маму первый раз забрали в больницу. Страшно было, когда у нее открылось желудочное кровотечение. На тракторе везли, и вертолет вызывали. Приступы повторялись все чаще. Помню, мы все вместе, дети и отец, копаем картошку, а маму вынесем, на стул посадим, чтобы хоть так, но рядом с нами. Совсем слабая она была. Только полстакана молока за день могла выпить. А потом потихоньку на ноги встала и снова за всю домашнюю работу бралась. Когда возили ее на ВТЭК, не хотели там инвалидность подтверждать — руки у нее рабочие, все мозолях и трещинах. Раз дома трудится, то и в хозяйстве может на легких работах. А какие работы в сельском хозяйстве легкие? Образования же нет, чтобы в конторе сидеть, а фляги мыть — сил нет.».
Сегодня Елизавета Николаевна живет в семье внучки Риты, которая перешла в этот дом, когда умер дед. По соседству — дочь Валентина с мужем. Бабушка окружена вниманием и заботой круглые сутки. Сегодня она, совсем худенькая и крошечная, все больше сидит на кровати. Пять лет уже не ходит по дому, только по стеночке. Радуется каждому новому человеку, ждет дочь, которая не забывает ее ни на минутку, всегда рядом: и накормит, и умоет, и с любовью расчешет волосы, кстати до сих пор кудрявые как в молодости, хоть и совсем седые. За любимым печеньем для мамы съездит в Дубровку. И стихи, замечательные, от самого сердца, про родного своего человека напишет.
Сыновья Елизаветы Николаевны тоже живут в Рогнедино. Двое осталось — Михаил и Николай, а Виктора шесть лет уже нет. Самый близкий он был для матери, приходил часто, жалел. Горько без него. Скучает без него, но связь эта никогда не разорвется — дети ведь всегда живы в материнском сердце.
У моей героини четверо внуков, три внучки и уже девять правнуков. Рядом, на глазах, выросли правнук Кирилл — он уже в девятом классе, и звонкая, светловолосая Лиза, названная в честь прабабушки. Ей десять. Младшее поколение свою прабабушку тоже любит и бережет. Кирилл, большой не по годам, невесомую старушку без труда в коляску посадит, чтобы до бани довезти, а Лиза со своей старшей тезкой последней конфеткой поделится. Когда та говорит, что уже устала от такой длинной жизни, девочка утешает: «Ну что ты, бабушка? Как мы без тебя? Зайдем в комнату, а тебя нет! Живи, пожалуйста!». А после школы перед бабушкой спляшет — покажет, чему научили в танцевальном, и песню споет. Старушке такие выступления телевизор заменяют: смотрит, слушает, вспоминает. Отца своего, сгинувшего в войну, вспоминает — пел он отлично. Выходит, что этим своим талантом поделился не только с младшей дочерью Раисой и внуком Владимиром Ребезовым, но и праправнучке голос и слух достались. Вот так все повторяется в вечном круговороте жизни. Так было и так будет.
Дети пусть растут, строят свою, хотелось бы счастливую жизнь, а старики живут долго, окруженные заботой близких.
Низкий поклон им!
Надежда Соловьева
Фото автора
