Из архива редакции. Воспоминания рогнединских ветеранов о войне
«Будь проклят сорок первый год!» Эти слова, сказанные поэтом — фронтовиком, сегодня может повторить вся страна. 78 лет прошло с того черного воскресного дня, но крик и боль 22 июня 1941 года до сих пор отзываются горестным эхом.
Практически в каждой советской семье война оставила свой страшный след. О ее начале вспоминают жители района, которых уже нет в живых, но они оставили, запротоколировали для будущего свою память о произошедшем, и наш долг беречь и передавать эту память из поколения в поколение.
«22 июня 1941 года после выпускного вечера мы всем классом отправились за село. Роскошно цвела сирень. Маленькая речка Туща качала на омутах белые кувшинки. На полях окрест Рогнедино густо колосились поднявшиеся в рост человека рожь и пшеница, а над ними звонкими колокольчиками заливались жаворонки. На лугах звенели косы колхозных косарей, звучали то грустные, то задорно-веселые песни девчат, ворошащих валки скошенной травы и сгребающих сено в копны. Казалось, ничто не предвещало военной беды. По возвращении домой узнали о начале войны. Тут же многие из нас пошли в военкомат. Тогда мы еще не представляли, с какой громадной вооруженной махиной предстояло вступить нам в смертельную схватку…»
Из воспоминаний Е.Н.Коновалова, п.Рогнедино
«Нашу деревню поджигали с двух сторон. Они, видно, хорошо подготовились к «операции». Сначала фотографировали, заставили улыбаться. А потом принесли палки, обернутые просмоленными тряпками, — горят долго, на всю деревню хватило. Крыши на домах в основном камышовые, поднесут огонь, подождут, пока заполыхает вовсю, — и дальше. Зашли к нам, обшарили столы, шкафы, затолкали в карманы, за пазуху все, что показалось подходящим. Съели трехлитровую банку варенья, ели прямо из банки, столовыми ложками. А потом свалили посреди комнаты книги, облили их нашим же керосином и подожгли. Напоследок еще и гранату швырнули в дом…»
Из письма Н.Денисенковой, д.Хацынь
«Когда пришли фашисты, — а это случилось внезапно, — в нашей деревне оставались раненые бойцы. Немцы их разули, раздели, выволокли за село. Там и расстреляли всех. Сколько их было, не знаю, но, думаю, человек пятнадцать, не меньше. И все такие молоденькие, совсем мальчишки. Когда их расстреляли, хоронить не разрешили. А мы с сестрой все-таки на вторую ночь пошли. Смотрим: один вроде дышит. Миленький ты мой! Чей ты? Перенесли в дом, перевязали, как могли. Света не зажигали — боялись, что немцы увидят. Всю ночь с матерью сидели над ним. А он все спрашивал: «Я не умру? Не умру?» нет, говорим, не умрешь, будешь жить, скоро наши придут. А к утру он умер. Сергеем его звали, а откуда он был, и фамилию его не знаю. Сколько уж лет прошло, а забыть ту ночь не могу…»
Из письма Р.Петуховой, д.Подковка
«Помню, перед отправкой на фронт устроили мы в нашем колхозном клубе прощальный вечер, завели патефон. Танцевали под такую песенку «Не сердись, Маша, ласково взгляни, жизнь прекрасна наша — солнечные дни».
А когда вернулся назад, узнал: угнали наших девчат в Германию. Где-то там, в одном из фашистских лагерей и пропала моя Маша. А где точно — сказать не могу, следов найти не удалось. И подруги ее тоже канули безвестно…»
Из письма А.Ященко, д.Пацынь
«Хочу рассказать вам о своем муже Иване Никаноровиче Жупанове. Прожили мы до войны с ним четыре года, и счастливее нас не было, наверное, никого. Как жили до войны? Материально скудно, но этого не замечали. Много работали, были молоды и веселы. Ложились и вставали под звуки радиостанции имени Коминтерна. Помните: «Утро красит нежным светом…” Но наше счастье было недолгим. Началась война, и он, мой Иван, ушел на фронт, а я — в партизаны. Так в тридцать лет я стала вдовой. И он не знает, как я живу, как я одна смотрю по телевизору фильмы на военную тему и плачу… На фронте муж был политруком. Погиб при обороне Севастополя».
Из письма Т.Жупановой,д.Каменка
«Часто задают вопрос: страшно ли убить на войне? Страшно. И убивать страшно, и умирать страшно. Сколько людей полегло! Каждое утро думаешь — чем-то закончится для тебя этот день? Доживешь ли до завтра? Умирать всем не хочется. Но представьте, что кто-то поднимает руку на вашу мать, жену, ваших детей. Разве вы будете колебаться? Вот так и на войне: представишь такое — и становится совсем не страшно».
Из рассказа А.Нефедова, п.Рогнедино
«В июне 1941 года мне было 14 лет. По нынешним понятиям — еще ребенок, а тогда председатель сельсовета вручил мне повестку о том, что я должна рыть возле Десны противотанковый ров. Ушли из нашей деревни 10 детей, а через два месяца вернулись восемь. Двое мальчиков остались во рву. На бреющем полете фашисты расстреливали нас в упор. После войны я была там. Много полегло людей, но ров наш долго сдерживал врага…»
Из письма С.Ивановой, д.Шаровичи
Мы родились в двадцатом —
двадцать третьем году
Выжил только десятый,
девять — пали в бою.
Иван Медведев
Подготовил В Коваленко
