Боевой путь Героя Советского Союза Анны Афанасьевны Морозовой
Морозова Анна Афанасьевна. «Резеда»,«Лебедь» (23.05.1921-31.12.1944). Радистка специальной диверсионно-разведывательной группы «Джек» в/ч «Полевая почта 83462» 3-го (диверсионного) отдела Разведывательного управления 3-го Белорусского фронта, действовавшей в июле-декабре 1944 года в тылу Восточно-Прусской группировки войск противника, воинское звание сержант (1944). Оперативный псевдоним «Лебедь».
Я ПОМНЮ! Я ГОРЖУСЬ!
С каждым годом ветеранов той страшной и великой войны остается все меньше и меньше. Давайте не будем забывать о том, что они пережили, о том, что сделали для нас и нашей Родины. Давайте относиться к ним уважительно, бережно и с пониманием. Давайте будем достойно сохранять память о тех, кто лежит под гранитными плитами мемориалов, скромными обелисками, крестами по всей нашей необъятной России и землях освобожденной Европы, а также о тех, чьи могилы до сих пор неизвестны.
В день празднования 77 годовщины Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне хочется ещё и ещё раз напомнить соотечественникам о подвигах тех, кто эту Победу добывал. Добывал ценой своей крови, своей жизни. Чтобы знали, чтобы помнили и гордились. Чтобы рассказывали об этих людях, их подвигах своим родственникам, детям, внукам. Чтобы в нашей стране жили и воспитывались патриоты нашей Родины. А людей достойных, чтобы о них знали, в России очень много. Я хочу рассказать о молодой и скромной девушке, жизнь которой оказалась такой яркой и такой короткой. Всего лишь 23 весны удалось ей встретить в своей жизни. Я хочу рассказать подробности биографии и боевого пути своей тёти – Анны Афанасьевны Морозовой. Я сам узнал многие из этих подробностей лишь год назад. Мне посчастливилось познакомиться с человеком, который всю свою жизнь посвятил сбору информации о подвигах воинов Красной Армии в годы Великой Отечественной войны, воинах «невидимого» фронта. Назвать его я не могу, потому, что он находится в настоящее время на территории, где проходит специальная военная операция нашей армии. Назовем его ДС. Он автор ниже изложенного.
АЛЕКСАНДР ПЛАТОНОВ, житель поселка Рогнедино Брянской области
Вот биография и боевой путь Героя Советского Союза Анны Афанасьевны Морозовой:
Путь воина
Морозова Анна Афанасьевна родилась 23 мая 1921 года в деревне Поляны Стрелевского сельского совета Мосальского района современной Калужской области в крестьянской семье. В 1936 году семья переехала в Орловскую область (на сегодняшний день Брянская область), где и проживала постоянно. В 1936 году Аня закончила шесть классов Новоросчистенской неполной средней школы бывшей Смоленской, а ныне Калужской области. В 1937 году – семь классов неполной средней школы №8 города Брянска. В этом же году вступила в комсомол. В 1938 году семья Морозовых переехала в п.Сещу бывшей Орловской, а на сегодняшний день Брянской области, где в ноябре 1938 года, не закончив девять классов Сещинской средней школы, обучение закончила. Сделала это в связи с тем, что нужно было помогать родителям растить младших детей. Аня заканчивает бухгалтерские курсы и в 16-ть лет идет работать. Свою мечту стать учительницей она решила перенести. Ее трудовая деятельность началась в ноябре 1938 года. Вначале в качестве сотрудника Сещинского дома связи, затем с 21 ноября 1939 работника местной промысловой артели «Стахановский труд». С 10 ноября 1940 года по 6 августа 1941 года – служащая Красной Армии в частях авиагарнизона «Сеща» Орловского военного округа. В Сеще находился военный аэродром, прикрывающий стратегически важную магистраль. Перед войной туда перебазировалась из-под Москвы авиационная воинская часть, вооруженная бомбардировщиками ТБ-3.
Здесь Аня работает: в начале счетоводом отдела снабжения штаба 47-й смешанной авиадивизии, потом с 1 марта 1941-го года бухгалтером технического отдела штаба 188-й авиабригады, а с 15 июля 1941-го года зав.делопроизводством (машинисткой) при общей части 49-й авиабазы. В начале войны, при приближении гитлеровцев к Сеще, авиаполк тяжелых советских бомбардировщиков, покинув свою базу, обратно уже не вернулся, перебазировавшись на запасной аэродром. 9 августа 1941 года войска нацистской Германии захватили посёлки Дубровка и Сеща. Оказавшись вместе со своей в/ч в окружении, двадцатилетняя Аня сумела избежать плена и вернуться в Сещу. Сумев объяснить немцам, что ей необходимо материально помогать маме растить младших детей, попросилась на работу. Не найдя в ее истории никакого подвоха, ее взяли прачкой на авиабазу.
Захватчики наводнили Сещу разными службами, частями специального назначения. Срочно переоборудовали аэродром. Ускоренными темпами здесь происходило размещение крупнейшей авиабазы 2-го воздушного флота военно-воздушных сил Третьего рейха. Уже в сентябре 1941-го года на Сещинской авиабазе было размещено два полка немецких бомбардировщиков. Всего авиабаза способна была принять до трехсот самолетов. Именно с этого аэродрома в воздух ежедневно поднимались десятки самолетов с целью нанесения бомбовых ударов по Москве, Ярославлю, Горькому, Саратову и другим городам Советского Союза. Вся территория авиабазы в радиусе пяти километров, включая поселок Сеща, стала запретной зоной. Сто восемьдесят зенитных орудий преграждали путь к базе. Для того, чтобы сбить с курса советскую авиацию, был построен ложный аэродром. На подступах к Сеще были оборудованы хорошо укрепленные доты, пулеметные точки. На всех дорогах жандармские посты. С первых дней оккупации в поселке был установлен комендантский час. Приход и уход из запретной зоны – только по специальным пропускам. Гарнизон насчитывал до пяти тысяч человек. Создавшаяся ситуация очень тревожила командование советских войск.
Для получения достоверной информации необходимо было создать подполье, которое начало формироваться под руководством колхозного агронома деревни Коханово Николая Никишева ближайшего помощника по разведке командира 1-ой Клетнянской бригады Федора Семеновича Данченкова. Первой начала работать группа под руководством Константина Поварова –советского офицера работающего под прикрытием коллаборациониста. Он заранее был внедрен в полицию. Несмотря на все усилия получить доступ к базе люфтваффе не получалось. Все изменилось после встречи Поварова с Аней Морозовой. Ее не пришлось уговаривать. К борьбе с врагом она была готова. Константин Поваров стал для Ани наставником и учителем. Работая прачкой Аня нашла своих довоенных подруг Прасковью Бакутину, Лиду Корнееву, Веру Молочникову, Люсю Сенчилину, Татьяну Васенкову и привлекла их к работе в организованной ею группе. Всем прачкам выдали пропуска, и теперь они могли проходить на территорию городка. Однако это еще не давало доступа к аэродрому и самолетам. Чтобы это осуществить девушки знакомятся с поляками: Яном Маньковским, Яном Тымой (Ян большой, Ян маленький как их звали в шутку), Вацлавом Мессьяшом (они – то, как раз работали на аэродроме) и с чехом Ванделином Робличкой, который служил писарем в комендатуре. Так сложилась советско-польско-чешская подпольная группа, руководителем которой стала Анна Афанасьевна Морозова. Оперативный псевдоним на тот период «Резеда».
Подполье активно действовало с мая 1942 года до 20-го сентября 1943 года. Де-юре группа входила в состав 1-ой Клетнянской бригады Смоленского штаба партизанского движения, но фактически действовала по заданиям советской военной разведки в лице Разведывательного отдела 10-й армии Западного фронта. В мае 1942 г. Ванделину Робличке и его другу Губерту удалось составить подробный план обороны Сещинского аэродрома, в котором было указано расположение и количество самолетов, зениток, бензо и бомбохранилищ. А дальше через Аню, Костю, Федора Данченкова- комбрига 1-ой Клетнянской партизанской бригады, план доставили в штаб Западного фронта. Теперь наши самолеты летели не вслепую. Уже в первый налет было сожжено 22 самолета и 20 повреждено, 3 были сбиты при попытке подняться в воздух. Сгорел склад бензина. Аэродром вышел из строя на целую неделю. Теперь благодаря ориентирам, передаваемым подпольщиками, несмотря на создание ложных аэродромов, усиление сети ПВО, удары советской авиации по Сещинскому аэродрому стали наносится регулярно. Вацлаву Мессьяшу и Яну Тыме удалось даже создать на аэродроме пост наведения для советских самолетов, которые наносили удары по немецкой авиабазе.
Девушки передали через линию фронта по партизанскому каналу таблицу условных сигналов бомбардировщикам. Бомбы летели точно в цель. Фактически подпольщики вызывали огонь на себя. В дни Сталинградской битвы по базе был нанесён мощный удар — сброшено две с половиной тысячи авиабомб, выведено из строя несколько десятков самолётов. К осени 1942 года аэродром подвергался советским бомбовым ударам почти каждую летную ночь. Благодаря информации, полученной Аней от чехов, стало известно, что в деревне Сергеевка создан ночной санаторий для летчиков. Каждый вечер автобусы и машины привозили туда основную часть летного состава. После сбора данных о распорядке дня, и системе охраны санатория, Аня передала информацию своему командиру Федору Семеновичу Данченкову. В ночь с 16-го на 17-е июня 1942-го года, блокировав подступы к деревне Сергеевка, партизаны нанесли внезапный удар по базе отдыха гитлеровских ассов. В живых остались единицы. Было убито двести двадцать летчиков и один генерал, сожжено 36-сть автомобилей… В июле 1942-го года, благодаря Робличке, Аня узнает о готовящейся карательной экспедиции против партизан. Она сообщает командиру бригады Данченкову о численности карателей, их маршруте и времени выдвижения. В результате полученной информации экспедиция провалилась, гитлеровцы и их пособники понесли серьезные потери.
В сентябре 1942-го года, после трагической гибели Константина Поварова, командование бригады, после проведенного анализа сложившейся ситуации, принимает решение возложить всю ответственность за подпольную деятельность на Сещинской авиабазе на Аню. Зимой в феврале 1943 года, благодаря сведениям, полученным от Ани и ее группы, потерпела провал еще одна подготовленная гитлеровцами операция против партизан. Враг снова понес серьезные потери. К маю 1943-го года немцы подготовили одну из самых крупных операций против 1-ой Клетнянской бригады. Она началась 20-го мая 1943-го года. Силами 2-х дивизий гитлеровцы попытались окружить и уничтожить партизан, но еще за день до начала блокады — 19-го мая, партизаны, покинув свой старый лагерь, ушли в подготовленный новый. Одной из самых опасных сторон деятельности подпольщиков, было минирование самолетов при помощи магнитных мин, поступающих с большой земли в 1-ю Клетнянскую бригаду. Оттуда партизанская разведчица Антипенкова приносила их в карманах или в корзинах с ягодами в Деревню Плетневка, проживавшему там подпольщику Ване Алдюхову, который работал на аэродроме чернорабочим и имел возможность доставить этот опасный груз полякам, которые имея доступ к самолетам, без промедления приступали к делу. Польские патриоты, заливая бензин в бензобаки и подвешивая бомбы, одновременно производили минирование самолетов. Обычно мины подкладывали под бензобак или под сиденье летчика, устанавливая при этом таймер времени таким образом, чтобы самолеты взрывались вдали от Сещи. Иногда, в случае необходимости, сами поляки под видом ухажеров приходили в деревню Сердечкино за минами.
Всего было взорвано более 20-ти самолетов, шесть железнодорожных эшелонов, два склада с боеприпасами. Максимального напряжения борьба Сещинского подполья достигла в период Курской битвы. Экипажи самолетов погибали, не успевая радировать о причине взрыва. Начались технические и следственные разбирательства. Командующий шестым воздушным флотом знаменитый ас барон фон Рихтгофен жаловался в Берлин, обвиняя авиационные заводы в саботаже. Однако расследования ни к чему не привели. Сещинское подполье одно из немногих, где не было ни одного предателя. Самолеты с Сещинской авиабазы ежедневно поднимались в воздух для нанесения ударов по нашим войскам. Поляками было составлено точное расписание трех ежедневных рейсов тяжелых бомбардировщиков, идущих на задание. Особенность была в том, что они шли на задание без сопровождения истребителей.
Информация об этом была передана в Москву, в результате чего 20 вражеских бомбардировщиков были неожиданно для немцев атакованы советскими истребителями. 8 самолетов было сбито, остальные повернули назад. Вскоре была получена информация, что на 5 июля 1943 года намечено нанесение мощного бомбового удара по авиазаводу в городе Горьком. Подпольная группа получила задание минировать всю эскадрилью. Задание было выполнено, но гитлеровцы задержали вылет, в результате чего 6 самолетов взорвались, едва поднявшись в воздух. Их горящие обломки упали прямо на аэродром. Три самолета, которые заминировал Ян Тыма, взорвались, не успев даже взлететь. Немцы поняли, что это диверсия. Были арестованы все, кто находился на аэродроме. Чтобы отвести подозрение и этим спасти своих товарищей, Аней было принято решение продолжить минирование аэродрома. Из оставшихся на свободе подпольщиков только Ваня Алдюхов имел доступ на аэродром, он и продолжил минирование. Ему удалось взорвать пять самолетов, на шестом он был пойман. Над подпольщиками нависла угроза гибели. Ян Маньковский, Ваня Алдюхов, Мария Ерохина после жестоких пыток, никого не выдав, были расстреляны, при этом у Яна Маньковского была возможность побега, которой он не воспользовался. Он отказался от этого шанса, опасаясь, что это погубит Люсю Сенчилину, ставшую ему женой и ожидавшую ребенка. Арестованные Вацлав Месьяш, Ян Тыма, Стефан Горкевич при перевозке их в Рославльскую тюрьму сумели сбежать к партизанам. Робличка также сумел уйти от преследования и переправиться в лес к партизанам. Так же удалось спастись большинству других подпольщиков. 20 сентября 1943 года Сеща была освобождена Красной Армией.
После освобождения Красной армией посёлка Сеща от немецко-фашистских захватчиков Сещинское интернациональное подполье завершило свою работу. С сентября 1943 года по январь 1944 года А.А. Морозова работает учетчицей отдела снабжения штаба одного из территориальных строительных управлений Главного управления аэродромного строительства НКВД СССР, осуществлявшего восстановление военного аэродрома, расположенного в поселке Сеща Брянской области. С 9 февраля 1944-го года, в качестве добровольца, поступает на военную службу. Теперь Аня военнослужащая разведывательной в/ч «Полевая почта 20631-г» штаба Западного (с апреля 1944 – Белорусского) фронта. Здесь она проходит обучение на курсах военных радистов в разведшколе Разведывательного управления Генерального штаба Красной армии.
В начале июля 1944 года Аня заканчивает учебу и успешно сдает экзамены. 25 июля 1944 года А.А. Морозова под оперативным псевдонимом «Лебедь» была включена в состав специальной диверсионно разведывательной группы «Джек» в/ч «Полевая почта 83462» 3-го (диверсионного) отдела Разведывательного управления 3-го Белорусского фронта в качестве бойца-радиста. Задачи для разведгруппы были сформулированы такие: — контроль за железнодорожными и автомобильными перевозками, систематический захват языков, информирование об оборонительных рубежах, сосредоточении на них войск, намерениях противника по дальнейшему ведению операций. Все члены группы были добровольцы и имели немалый опыт диверсионной и разведывательной деятельности в тылу врага. Несколько дней ушло на подготовку к выполнению задания и боевое слаживание личного состава группы. Аэродром, с которого группа долна была отправиться на задание, находился неподалеку от Сморгони на Гродненщине. Перед вылетом группа находилась в Залесье. Это место знаменательно тем, что в былые времена здесь на своей усадьбе жил Михал Клеофас Огинский, автор знаменитого “Полонеза”.
Вот как описывает один из удивительных вечеров, проведенных там, непосредственный участник группы “Джек” Наполеон Ридевский в своих мемуарах “Парашюты на деревьях”: “В этот момент чарующие звуки ля-минорного полонеза Огинского “Прощание с Родиной” вырвались из дома и поплыли над садом, за ручей, вышли на широкий простор полей и лугов. Сердцу стало тесно. Хотелось, чтобы не было конца этому грустному напеву, хотя он не ласкал, не гладил душу, а рвал ее на части”. Из воспоминаний Геннадия Юшкевича: «Познакомился я с Аней в деревне Залесье под Сморгонью в июле 1944 года. Было это вечером. В одной из уцелевших хат кто-то на скрипке играл полонез Огинского. Я подошёл к дому. У открытого окна стояли наши разведчики. Тут же находились две девушки. Одна — светловолосая, невысокого роста, круглолицая. Вторая — повыше ростом, стройная, темно-русая, с мягким овалом лица, серьёзными глазами. Она скользнула по мне взглядом и спросила: «Что, тоже с нами?». Я не совсем понял вопрос, но ответил утвердительно. «Тогда слушай музыку. Это о Родине». — Аня, — отрекомендовалась она. …Потом был прощальный ужин, напутствия командования, аэродром под Сморгонью, борт «Дугласа», парашюты и Восточная Пруссия. «…ещё перед посадкой в самолет я обратил внимание на Аню, нашу радистку. В посадке головы, её фигуре, походке было что-то величавое. Как впоследствии я узнал, у нее был псевдоним “Лебедь”, который необычайно ей подходил. Горько вспоминать, что пришлось пережить этой лебёдушке вместе с нами в Восточной Пруссии. Конечно, мы и понятия не имели о том, что она руководила в Сеще интернациональным подпольем. О таких фактах биографии в той обстановке не принято было говорить. Для нас она была просто радистка Аня».
27 июля 1944 года, в районе часа ночи, А.А. Морозова была десантирована в составе группы «Джек» с борта самолета «Дуглас» (Ли-2) в двух километрах южнее восточно-прусского посёлка Ляукнен (ныне – Громово Славского района). Летчик ошибся с местом выброски на 6 километров, в результате чего разведчики оказались не там, где было запланировано, а в болотистом лесу у Куршского залива. «Дуглас» с экипажем назад не вернулся. Он был сбит под Куксеном. Сегодня это Краснознаменский район. Группа выполняла задания в сложной боевой и оперативной обстановке в Восточной Пруссии, в глубоком тылу врага, о котором советское командование достаточного представления не имело. Разведчикам не было дано ни одной оперативной явки. Топографические карты были устаревшими и не во всем соответствовали реальности, хотя они являлись основным навигатором бойца глубинной разведки. Хорошо налаженная немецкая система оповещения, невозможность долго скрываться в окультуренных прусских лесопосадках, вели к гибели большинства советских разведгрупп, забрасываемых для разведки системы немецких укреплений (в частности, линии резервных немецких долговременных укреплений «Ильменхорст», протянувшейся от литовской границы на севере до Мазурских болот на юге: Тильзит — Рагнит — Гумбиннен — Гольдап — Ангербург — Норденбург — Алленбург — Велау). Разведчик сумевший продержаться в Восточной Пруссии месяц считался долгожителем. Группе приходилось действовать на неизвестной территории среди врагов, почти без шансов вернуться к своим. У них было только одно право: в случае угрозы плена или ранения согласно «закона совести» остаться прикрывать отход товарищей и погибнуть в бою или просто застрелиться, все зависело от ситуации.
О сложности работы представителей советской глубинной разведки в тылу Восточно-Прусской группировки войск противника свидетельствуют и такие факты: гражданское немецкое население круглосуточно по месту своего постоянного жительства было задействовано властями в осуществлении визуального контроля за воздушным пространством; все крестьяне, даже работающие в поле, имели при себе оружие; по проселочным дорогам круглосуточно разъезжали радиопеленгаторы, а на самих дорогах регулярно организовывались засады; коменданты участков имели при себе именные списки проживающих в округе граждан с указанием их примет (рост, возраст, цвет волос и глаз). Одновременно немецкие военные имели приказ, который гласил, что (цитата даётся по тексту приказа командира 48-го танкового корпуса вермахта) «все шатающиеся по дорогам мужчины в возрасте от 16 до 60 лет должны направляться в лагеря для военнопленных», а сельское гражданское население – приказ, запрещающий открывать двери незнакомым людям и одновременно требующий незамедлительно сообщать в полицию или гестапо о каждом замеченном в округе незнакомом человеке или подозрительном факте.
Вся прилегающая зона находилась под личным контролем Гимлера. Ни один самолёт не мог залететь сюда незамеченным, любой выход в эфир сразу пеленговался, а на земле парашютистов ждали полиция, полевая жандармерия, фольксштурм, гитлерюгенд. Одной из причин такого накала обстановки было то, что в ставке фюрера возле Растенбурга за неделю до высадки группы «Джек» было совершено покушение на Гитлера. Не смотря на то, что десантирование прошло успешно, группа фактически сразу была обнаружена противником, началось преследование. Через два дня погиб командир — капитан Павел Андреевич Крылатых, после чего группу возглавил первый заместитель Н.А. Шпаков. Уходя от преследования группа продолжила движение в заданный район. «Мы действовали в лесу, который напоминал парк» — рассказал Юшкевич — «Ровные квадраты, широкие просеки, даже деревья пронумерованы. Здесь трудно было укрыться. Как мы работали? Поздно вечером, обычно по двое, расходились по объектам. Одни к железнодорожному мосту, другие к шоссейным дорогам. Уходили на сутки. Дождь, слякоть. Мы наблюдаем за железнодорожной веткой Кёнигсберг-Тильзит. Считаем, сколько прошло к фронту эшелонов с танками, орудиями, солдатами. С наступлением темноты идем по 10-12 километров, чтобы передать сведения радисткам Зине Бардышевой или Ане Морозовой…
Мы всегда были голодными. По ночам на огородах набирали капусту или морковь. Но бывало и по-другому. Когда голод подпирал, стучали в дверь поместья и показывали хозяевам оружие. Говорили по-немецки: “Дайте продуктов”. Слышали за спиной стук по рельсу. Это хозяева подавали сигнал. Мы совершали бросок на 10 километров. На привале не могли обогреться, даже воду в котелке вскипятить. Разводить костер было слишком опасно. За все месяцы не поели горячего. Жевали траву, кору деревьев. В болотистой почве палкой пробивали воронки и через тряпку пили водицу. Конечно, мы не могли помыться. Одежда на нас сопрела и истрепалась. Нас постоянно гоняли по лесам. Из одной облавы попадали в другую. Уставали до такой степени, что казалось нет сил подняться с земли. Состояние полуобморочное. Но вдруг поблизости взлетает немецкая ракета. Мы вскакиваем и снова бежим. Однажды мы наткнулись на бетонные доты. Посмотреть сверху – так это цветущая аллея. А внизу – бункеры, подземные ходы. Здесь еще не было солдат, слишком далеко от фронта. По ночам мы буквально на животе ползали, нанося на карту систему укреплений. Обнаружили мощные линии обороны, которые протянулись на 60-70 километров. Этот укрепрайон назывался “Ильменхорст”».
Постоянно маневрируя, группа продолжала вести разведку и передавать данные. И хотя все были измотаны до предела, у разведчиков была идея, была цель, их воля была сильнее любой усталости. «Режим работы» был таким: собрали сведения, передали их в центр, затем – облава, многочасовой уход от погони. И снова – сбор сведений, сеанс радиосвязи, облава. Гитлеровские службы радиопеленгации работали очень результативно. Ни один сигнал связи не оставался без последствий. На место работы запеленгованного радиопередатчика немедленно направлялись особые подразделения оперативных служб с поисковыми собаками. Также эти участки блокировались подразделениями полиции, жандармерии и воинскими частями вермахта.
Из воспоминаний Ивана Целикова: «Однажды, после ночного тяжелого марш-броска остановились на берегу небольшого лесного озера больше напоминающего болото. Здесь среди коряг решено было сделать привал. Шпаков дал команду всем снять сапоги опустить ноги в холодную воду. Не сняла сапог одна Аня Морозова. Шпаков сделал ей замечание. Но она продолжала стоять. Тогда он решил ей помочь. Он был очень крепкий боец. Несмотря на постоянные недоедания, запредельные физические и психологические нагрузки у Ивана проглядывались из-под формы мощные мышцы. Когда Аня присела, он снял с нее сапоги и был шокирован увиденным. Вместе с сапогами сорвались окровавленные мозоли, на их месте виднелись кости. Аня не произнесла, при этом, ни звука. Может быть она терпела, а может быть у нее просто не было сил кричать. Иван был очень удивлен, так как при наличии таких повреждений, он просто не смог бы идти. Сразу же из подручных материалов бойцы сделали бинты и наложили повязки, Шпаков при этом отругал Аню, разозлившись на то, что она молчала и ничего ему не сказала». Несмотря на немыслимые для женщины условия, в которых приходилось действовать, Аня всегда сохраняла выдержку, мужественно вела себя в боестолкновениях, ведя по карателям огонь из пистолета, неоднократно действовала не только в качестве радиста, но так же и разведчика.
Однажды группа случайно обнаружила засекреченный военный аэродром люфтваффе. Посланные в разведку Иван Целиков и Геннадий Юшкевич не сумели определить модификацию скрытно базирующихся здесь новейших «Мессершмиттов», сержант Морозова добровольно вызвалась пойти в разведку и, будучи еще с времен своего руководства Сещинским подпольем, искушенной в специфике военной авиации вермахта, точно определила, что это модернизированная версия многоцелевого двухмоторного «Мессершмитта-110 е» Даже спустя много лет после окончания Великой Отечественной войны Ульрих Рудель любимец фюрера, кумир люфтваффе, первый асс гитлеровской Германии, которого чуть было не угробили, по его собственному признанию, Сещинские подпольщики, тайно минировавшие в разгар сражения на Курской дуге самолеты люфтваффе, с содроганием вспоминал те события, обьяснения которым он не мог найти много лет. Он всегда помнил о своих друзьях погибших над Сещей при «таинственных обстоятельствах». Ульрих Рудель служил с 1941 по 1943 год летчиком на Сещинской авиабазе и хорошо помнил Анну Морозову, которая работала там прачкой.
По его воспоминаниям это была тихая, скрытная девушка, которая стыдливо благодарила, когда ей дарили плитку шоколада. Благодаря фильму, который ему удалось посмотреть, Рудель увидел Анну Морозову с другой стороны. Он увидел в ней патриотку, беззаветно преданную своей родине. Вызывало удивление, что она более полугода скрывала у себя под кроватью еврейскую девушку из Смоленска, что она сумела организовать подпольную организацию, в которую входили польские и чешские рабочие, присланные на авиабазу. Особенно его поразило, что Аня являлась организатором и руководителем воздушных налетов на аэродром. Вот как он описывал произошедшие тогда события: « В течении последних недель мой полк понес тяжелые потери. Мой друг по летному училищу обер-лейтенант Вутка, командир 8-го звена, погиб, погиб и капитан Шмидт, брат которого незадолго до того был сбит в воздушных боях над Сицилией. Самолеты Вутки и Шмидта взорвались, то ли войдя в пике, то ли при бомбометании,- это осталось неясным. Возможно взрывы были вызваны актами саботажа… В то время, несмотря на самое тщательное расследование, мы не смогли найти никаких определенных доказательств».
Прочитав книгу «Вызываем огонь на себя» Рудель, один из самых известных промышленников Аргентины, узнав, кто взрывал самолеты его эскадрильи во время Курской битвы, разразился потоком брани на страницах западногерманского журнала «Штерн». «Так вот кто втыкал нам нож в спину» — выплескивая злость и ненависть, гневался отъявленный нацист, понося «Черную Аню» (так назвали Анну Морозову в «Штерне») и всех членов подпольной организации включая поляков и чехов. В книге воспоминаний «Пилот штукаса», в главе «Роковое лето 1944 года» Рудель писал: — «Ожесточенные бои под Вилкавишкисом, город переходит из рук в руки. На нашем участке Советы наступают из Литвы, стараясь отрезать наши армии в Эстонии и Латвии. Поэтому у нас в воздухе постоянно много работы. Советы хорошо информированы о силе нашей обороны, как на земле, так и в воздухе…». Мог ли думать Ганс Рудель, что те же руки, что стирали ему в Сеще белье, писали разведсводки и проносили на сещинский аэродром мины, те же руки выстукивают на телеграфном ключе радиограммы сначала под Инстербургом, а потом под Летценом, информируя командование советских войск о тайнах гитлеровской обороны в Восточной Пруссии.
Из воспоминаний Г.В. Юшкевича: «…Я хорошо помню Аню в минуты наибольшего напряжения, когда в затылок раздавались топот и крики преследователей. В руке у неё пистолет ТТ, на боку — рация «Север–бис». Одета в демисезонное коричневое пальтишко, на ногах — кирзовые сапоги, на голове — синий берет». 12-го сентября1944 года в бою с карателями погибает еще один член группы Иосиф Иванович Зварика («Морж»). Подробности тех драматических событий отображены радиограмме « Ночью, до полка пехоты окружило лес. Весь день шла облава. Вдоль железной дороги и шоссе залегли цепи автоматчиков. Прорваться через кольцо не удалось. Группа по моему приказу рассеялась по лесу. Рации оставили, в густом ельнике. Во время прочески немцы обнаружили «Моржа». Хотели взять живым, но он дрался храбро, отвлекая на себя немцев. «Морж» убит». 19 августа 1944-го года происходит незапланированная, неожиданная встреча ДРГ «Джек» с ДРГ «Максим». В этот же день весь личный состав ДРГ «Джек» присоединился к ДРГ «Максим». Этому способствовала случайная встреча в лесу лейтенанта С.С. Трофимова с радистками ДРГ «Джек» старшиной З.М. Бардышевой («Сойка») и сержантом А.А. Морозовой («Лебедь»). Согласно архивного отчета помощника командира ДРГ «Максим» воентехника 2-го ранга С.С. Трофимова: «Во время возвращения в лагерь я встретил двух девушек с пистолетами «ТТ». Остановил их, оказались «Сойка» и «Лебедь» из группы «Еж» (речь идет о ДРГ «Джек»). После этого вся группа «Еж» присоединилась к нам». Состоявшаяся встреча была волнующей и необычной. «Джековцы» очень обрадовались встрече со своими коллегами. Формальности были быстро улажены. Общий язык нашли сразу, выяснилось, что майор В.И. Максимов знал лейтенанта Н.А. Шпакова по прежней боевой деятельности на территории Белоруссии.
Задания у обоих групп были аналогичные, район оперирования так же. Было решено действовать совместно, при этом не сливаться. С 27 на 28 сентября 1944-го года новая трагедия. В очередном боестолкновении без вести пропал командир группы Николай Андреевич Шпаков. Командование группой взял на себя помощник командира сержант И.И.Мельников, который оказался в сложной ситуации, так как топографические карты остались у Шпакова. Это обстоятельство вынуждает Ивана Мельникова принять помощь от майора Максимова. Теперь «Джек» находится под его руководством вплоть до глубокой ночи 12 ноября 1944 года. Было это санкционировано Центром, или нет, значения не имеет. Все было так, как должно было быть. Боевая обстановка диктовала свои правила. Этой же ночью с 27 на 28 сентября, из состава группы выбыли еще двое, травмированный Н.Ф..Ридевский и Г.В. Юшкевич добровольно оставшийся при нем. Мельников выделил их в отдельную санитарную группу, назначив место и время встречи, чем фактически дал им шанс остаться в живых. Спустя годы Наполеон Ридевский, вспоминая Аню говорил: «Она была улыбчивая, озорная, с приятным звонким голосом, острая на язык, не упускала возможность поддразнить кого-нибудь шуткой, впрочем, безобидно». Новый командир с поставленными задачами справляется, Центр им доволен, однако, не смотря на все положительные качества, у И.И. Мельникова сказывалось отсутствие специального военного образования, особенно в вопросах военно-топографической подготовки. Выручало тесное взаимодействие с ДРГ «Максим». Уже больше месяца, где-то с середины октября «Джек» выполнял боевую задачу под руководством майора Максимова. Учитывая сложные условия и тяжелые потери, которые несла группа, с целью ее усиления в Центре принимается решение о назначении нового командира ДРГ «Джек», при этом И.И. Мельникова оставить при нем заместителем. В ночь с 12-го на 13-е ноября 1944-го года в лесном массиве, находившемся в пятнадцати километрах северо-восточнее восточно-прусского города Ангербург (ныне польский Венгожево) по воздуху был получен очередной груз. Вместе с грузом на двухместном самолете ПО-2 прилетел новый командир ДРГ «Джек» Анатолий Алексеевич Моржин, позывные («Толя» «Гладиатор»).
На вражеской территории в Восточной Пруссии Аню Морозову ждала неожиданная встреча с парнем, которого она уже знала. Это был Анатолий Моржин. Первое их знакомство произошло летом 1943-го года в Клетнянских лесах, в расположении базового лагеря первой Клетнянской бригады, командиром которой являлся Федор Семенович Данченков. А.А. Моржин был тогда командиром небольшой десантной группы, заброшенной туда с целью ведения активной разведки, что включало в себя захват языков, проведение диверсий и т.д. Вторая их встреча была после освобождения Брянского края от немецко-фашистских захватчиков в Дубровке. Они пришли к Федору Семеновичу Данченкову за справкой. Данченков видел, как они разговаривали стоя у окна. Сложно было предположить, что фронтовая судьба снова сведет их вместе. Однако, человек предполагает, а господь располагает. Познакомившись с разведчиками ДРГ «Джек», а также ДРГ «Максим», непосредственно с их командиром майором В. И. Максимовым, который уже больше месяца руководил действиями объединенных в один отряд групп, А.А.Моржин сразу же приступил к выполнению своих обязанностей. С этого момента «Джек» – вновь самостоятельно действующая в тылу врага специальная диверсионно-разведывательная группа, но из-за сложной, крайне напряженной оперативной обстановки «Джек» и «Максим» продолжают действовать совместно. По их следам идут каратели. Высадка Моржина и прием груза спровоцировало и еще больше разозлило гитлеровцев. Любой ценой, они хотят покончить с разведчиками. Боестолкновения с противником происходят ежедневно, а иногда и по несколько раз за день. Несмотря на то, что с выполнением боевой задачи группы справляются, их положение с каждым днем усугубляется. Заканчиваются последние дни осени. Каждый день приходиться бороться с морозом, фактически выживать. По ночам идет снег. У них нет ни теплой одежды, ни крепкой обуви, даже нет возможности разложить костер. Они утепляются, как могут: ложась, застилают лапник вырезанными из грузовых тюков кусками авизента, подшитого ватином, одеваются в трофейное обмундирование, подкладывают газетную бумагу в сапоги и ботинки, обвязывают поясницу нижней рубашкой, чтобы, лежа на мерзлой земле, не застудить почки. Также заканчиваются последние запасы продуктов питания. С приближением фронта возросла концентрация войск противника.
Передвигаться становится все сложней. Увеличилась активность карательных и специальных служб гитлеровцев. Значительно возросла интенсивность боестолкновений с противником. Вести разведывательную деятельность стало невозможно. Ожесточение при боевых столкновениях доходит до предела. Боеприпасы на исходе, положение становится угрожающим. Лейтенант А.А.Моржин оценивает сложившуюся ситуацию – как критическую. Сколько им осталось жить дней, часов – предположить невозможно. То, что отсюда надо каким- то образом выбираться, что тоже очень непросто, понимают все. После тяжелых раздумий – решение принято! Из радиограммы командира специальной диверсионно-разведывательной группы «Джек» «Гладиатора» в Центр, «отбитой» по пути следования в район Ангербурга: — «Все члены группы — это не люди, а тени. За последние недели они настолько изголодались, промёрзли и продрогли в своей летней экипировке, что у них нет сил держать автоматы. Все сильно простужены. Одежда перепрела. Патронов осталось по 30 штук. Просим сбросить груз, разрешить выход в Польшу. Иначе все погибнем». Из ответа Центра «Гладиатору»: — «Погода нелётная. Груз сбросить не можем. Вам разрешается выход в Польшу. Примите все меры к сохранению людей».
29 ноября 1944-го года объединенные разведгруппы, вынуждены принять неравный бой с превосходящими силами противника, которым удалось обнаружить и выследить разведчиков, в результате чего они предприняли попытку провести операцию по их уничтожению. Схватка была ожесточенная и кровавая. Каратели понесли большие потери. На этот раз отряду удалось, прорвав блокаду, оторваться от преследования. Сбивая встречающиеся на пути засады, отряд прорывается в Польшу. Оторвавшись от противника, пришлось решать новую задачу. Закончились продукты и майор Максимов в ночь с 1-го на 2-е декабря 1944-го года посылает на близлежащие хутора группу в количестве 7 человек на заготовку продуктов, состоящую из :
1) Разведчик — старшина Ф.М. Пушкин («Макар»)
2) Разведчик — младший сержант В.И. Базыленко («Маяк»)
3) Разведчик – красноармеец П.И. Корешков («Митрофан»)
4) Разведчик — красноармеец В.М. Гасюта («Марш»)
5) Разведчик – красноармеец В.М. Гикас («Марс»)
6) Разведчик – красноармеец А.А. Дементьев («Майн»)
+ один «джековец» в лице разведчика красноармейца И.А. Целикова.
Назад эта группа не вернулась и на указанном пункте сбора не появилась. 3-го декабря 1944-го года объединенные группы со стороны восточно-прусского города Пупен (сегодня польский Пупы) пересекли довоенную границу между Восточной Пруссией и Польшей, хотя в то время это уже была территория Восточно-Прусской провинции 3-го рейха. После победы над Польшей Гитлер присоединил к Восточной Пруссии весь северо-польский край. С 1939 года по 1945-й год эта территория входила в Цеханувский округ Восточной Пруссии и здесь действовали более жесткие законы чем в остальном генерал губернаторстве. В основном здесь проживало польское население, ненавидящее оккупантов. Под место базирования были выбраны чащи Мышинецкой пущи. Судя по всему, именно здесь ДРГ «Джек» и «Максим» разделились — начав действовать каждая самостоятельно. Учитывая то, что «максимовцы» восьмого декабря находились уже в польской деревне Тычек, предположительно это произошло с 3- го по 7-е декабря. «Гладиатору» удается без потерь вывести ядро группы в Мышинецкую пущу, примыкающую к Восточной Пруссии, польским городам Млава, Цеханув, Мышинец. На тот период времени их осталось четверо:
1) Командир – лейтенант А.А. Моржин («Гладиатор»).
2) Зам. Командира – сержант И.И. Мельников («Крот»).
3) Старший радист – З.М. Бардышева («Сойка»).
4) Радист – сержант А.А. Морозова («Лебедь»)
О событиях, которые произошли дальше, вплоть до последнего боя «Гладиатора», известно в основном из художественного произведения, написанного Овидием Горчаковым на документальной основе «Лебединая песня», а также небольшого очерка написанного им же спустя несколько лет «Лебеди не изменяют». Для написания книги он пользовался информацией полученной из архивов. Прежде всего это были радиограммы, присылаемые ДРГ «Джек» в «Центр». Поправку надо делать на «секретность» и цензуру. Как он сам говорил руководителю КРПОО «ПОИСК» Нине Дмитриевне Гуцал, не все материалы ему позволяли просматривать — доступ был ограничен и не все, что он считал нужным, можно было использовать. Поэтому полной информации, тем более подробной он не имел. Горчаков мог только предполагать, как это происходило на самом деле, исходя из личного боевого опыта, которого у него было более чем достаточно, тем более, что последняя его боевая командировка была в Восточную Пруссию, т.е. тему он знал хорошо. Конечно, знать тексты настоящих радиограмм в данном конкретном случае – уже не мало, однако есть сомнения, что ему бы позволили использовать полностью подлинный текст без изменений, которые порой меняют смысл события. Сам писатель по своему усмотрению мог внести какую –либо художественную интерпретацию, на это он имел полное право, да и цели написать полностью, как это происходило, у его просто не было. Несмотря на важность той информации, которую он донес до читателя (ведь и раньше и сейчас подобные темы очень бледно освещаются), для установления полной картины этого недостаточно, и все же, несмотря ни на что, будем частично придерживаться той версии, которая основывается на тех данных, которые есть на сегодняшний день, ведь эти данные небезосновательны, и вероятность того, что все произошло приблизительно так, немалая. Обосновались разведчики в чаще леса, в двенадцати-восемнадцати километрах северо-восточнее населенного пункта Мышинец.
Моржин устанавливает связь с польскими патриотами. Знание Аней польского языка, упрощает налаживание контактов с местным населением. Партизаны помогают с обустройством быта и налаживанием разведывательной деятельности. Была вырыта землянка, что, было большим подспорьем в их деятельности, так как спать на сырой холодной земле стало невозможно, по ночам шел снег. Поляки связывают разведчиков с группой бежавших военнопленных, которых приютили крестьяне на глухих лесных хуторах. Двое из военнопленных – француз (русские и поляки так и зовут его «Француз») и Павел Лукманов – вызываются сообщать сведения и носить продукты. Эти связные работают неплохо, особенно старается Павел Лукманов, хотя и Француз от него старается не отставать, по характеру он быстрый и сообразительный. Благодаря добровольным помощникам, состоящим как из бывших военнопленных, так и из местного населения разведывательная деятельность «Джека» начинает приносить результаты. В один из тех дней по воздуху получен контейнер с грузом – зимняя одежда, кирзовые сапоги, водка, аптечка первой помощи, индивидуальные пакеты… Два мешка с грузом найти не удалось, и они были обнаружены немцами. У гитлеровцев активизировались все специальные службы, началась большая облава. Обстановка не позволяет постоянно оставаться на одном месте. «Джек» маневрирует. Приходится быть в постоянном движении, путать следы, ночевать в разных местах. Несмотря на все предпринятые меры предосторожности карателям удается, захватив связных выйти на след группы. Не выдержав пыток Павел Лукманов сдает группу.
Последняя радиограмма Центру от «Гладиатора»: — «В районе Остроленки находится 102-я пехотная дивизия при ней 104-й артполк. Из Восточной Пруссии в наш район прибыла 28-я гренадёрская дивизия. Из леса восточнее деревни Тычек-Носки в Кольно выехало 30 танков – полевая почта 8417. В районе Лысее и Пупковизна приезжают за сеном солдаты 128-й и 144-й пехотных дивизий. Немцы нашли два мешка груза, сброшенного в двух километрах западнее сигналов, и начинают большую облаву. Живём то в лесной землянке, то под остатками сена в стогах». 27 декабря квадрат, где находилась землянка, был окружен специальной частью СС. По периметру установлены пулеметы, на просеках засады. Петля затянулась. Солдаты в полном молчании несколькими цепями двинулись вперед. Начался захват. Однако полной неожиданности не получилось. В последнее мгновенье перед штурмом враг был обнаружен. Разведчики попытались вырваться, но попытка не удалась, первыми же очередями была тяжело ранена в грудь Зина Бардышева («Сойка»). Последние ее слова были обращены к Ане: — «Если сможешь, скажи маме, что я сделала все, что смогла, умерла хорошо». После этого она застрелилась. Землянка сражалась как фронтовой дот. «Гладиатор» не успевая перезаряжать оружие, бьет из автоматов товарищей. Огонь гитлеровцев усиливается. Аня пытается перевязать тяжелораненого Ивана Мельникова, ранен уже и Моржин, у обоих большая кровопотеря. Время идет на минуты – патроны на исходе. Немцы выходят на бросок гранаты и предлагают сдаться. Вместо ответа «Гладиатор» и Мельников бросаются в свою последнюю атаку. Кидая перед собой гранаты и без остановки строча из автоматов, они идут на прорыв, тем самым отвлекая на себя внимание карателей и давая шанс «Лебедю» незаметно выскользнуть через запасной лаз в землянке в сторону камышей на болоте. Когда ее заметили было уже поздно, Аня ушла вглубь болота и спряталась в камышах. Когда стихли выстрелы немцы взорвали последнее жилище группы, а камыши, где пряталась Аня, попытались поджечь, но сырой из-за снега тростник горел вяло, что и спасло радистку. Оторвавшись от преследовавших ее карателей Аня попыталась пробраться в деревню к полякам, но все окрестные деревни оказались заняты немцами. И все же предпринятые ей попытки выйти на связь с советскими разведчиками или польскими партизанами увенчались успехом. Во время скитаний по лесу «Лебедь» сталкивается, фактически случайно, с работающей по соседству, в этом же районе разведгруппой капитана Алексея Алексеевича Черных 2-го Белорусского фронта.
По имеющейся информации эта группа десантировалась в данном районе в ночь с 25-го на 26-е ноября. Так же известно, что разведчики тесно взаимодействовали с польскими партизанами Армии Людовой под командованием поручника Игнация Седлиха. Официальная информация об этой группе в открытых источниках отсутствует, за исключением двух художественных произведений, написанных на документальной основе. Это прежде всего повествование польского писателя Януша Пшимановского «Минеры воздушных дорог», а также повесть Овидия Горчакова «Лебединая песня». Если сравнивать информацию в этих двух рукописях, то она имеет расхождения, но других данных пока просто нет, поэтому будем исходить из того, что есть. Вечером 30-го декабря 1944-го года Аня Морозова («Лебедь») посылает подробную радиограмму в Центр, в которой сообщает о том, что произошло: «Три дня тому назад на землянку внезапно напали эсэсовцы. По сведениям поляков, немцы схватили Павла Лукманова, он не выдержал пыток и выдал нас. «Француз» умер молча. «Сойка» сразу была ранена в грудь. Она сказала мне: «Если сможешь, скажи маме, что я сделала всё, что смогла, умерла хорошо». И застрелилась. «Гладиатор» [А.А. Моржин] и «Крот» [И.И. Мельников] тоже были ранены и уходили, отстреливаясь, в одну сторону, я – в другую. Оторвавшись от эсэсовцев, пошла в деревню к полякам, но все деревни заняты немцами. Трое суток блуждала по лесу, пока не наткнулась на разведчиков из спецгруппы капитана Черных. Судьбу «Гладиатора» и «Крота» установить не удалось». Ответ, полученный радиокорреспондентом № 2165 («Лебедь»), гласил, что ей предписано влиться в состав группы капитана Черных. За время пребывания в группе капитана Алексея Черных радиокорреспондент № 2165 — «Лебедь» несколько раз выходит в эфир, передавая в Центр информацию добытую разведчиками капитана А.А Черных при помощи польских партизан.
В первой радиограмме капитан Черных сообщает, что соединился с отрядом Армии Людовой и о связях польских партизан с местным подпольем, о разведанных ими гарнизонах и укреплениях врага. В ответной радиограмме «Центр» приказывает срочно выяснить состав и численность гарнизона в Млаве – бастионе млавского укреп. Района, защищавшего южные подходы к Восточной Пруссии. Во второй радиограмме сообщает результаты совместной с польскими партизанами разведки в Млаве: — «Пятнадцать «тигров» и 67 других танков на рембазе. Бронетанковая часть в составе ста машин отправляется на платформах на Пшасныш. В Хожеле стоит часть из танкового корпуса «Великая Германия». Благодаря этой развединформации по целям был нанесен авиаудар, после чего из Центра пришла радиограмма: «Выношу благодарность за успешную разведку в Млаве. Прошу выяснить результаты бомбежки…». В третьей радиограмме «Лебедь» сообщает: «В Пшасныш прибыл полк фольксштурма и батальон Гитлерюгенда». Поручник «Черный» советует разведчикам как можно быстрее покинуть облетевший лес и поселиться в глухих деревнях.
Капитан Черных принимает решение о передислокации в окрестности Плоцка – на территорию Серпцкого повята (уезд) для того, чтобы, растворившись среди местного населения, сохранить группу. Получив разрешение из Центра, разведчики и польские партизаны, под руководством поручника Армии Людовой Игнация Седлиха «Черный», отправляются в путь. В том, что, как и почему случилось дальше, ясности нет. Какова была конечная точка маршрута? Весь ли путь они проделали совместно, или где-то разделились. Дальнейшие события говорят о том, что, скорее всего, в рейд вышли совместным отрядом под руководством поручника «Черного», но на каком- то этапе пути они разошлись. Известно, что во время остановки на одном из хуторов, разведчики были атакованы превосходящими силами противника. Выжил ли кто-то из группы капитана Алексея Алексеевича Черных, на сегодняшний день документального подтверждения нет. Польский отряд так же подвергся нападению карателей и понес тяжелые потери.
Известно, что нескольким бойцам Армии Людовой от преследования удалось уйти. Кто эти люди, какова их дальнейшая судьба – неизвестно. Конечно, в польских архивах по этому вопросу обязательно должна быть информация. Однако ознакомиться с ней на сегодняшний момент не представляется возможным. В примечании к книге «Лебединая песня» Овидий Горчаков пишет: — что в мае июне 1965 года, во время его поездки в Польшу, благодаря встрече с польским партизаном Тадеушем Завлоцким, который до последнего часа был с Аней Морозовой, удалось выяснить обстоятельства ее гибели. Настоящее это имя или нет – требует выяснения. Высока вероятность того, что он является одним из тех не многих бойцов польского отряда, кому посчастливилось выжить в тех трагических событиях. То же самое можно сказать о поручнике Игнации Седлихе «Черный» и его помощнике подпоручике Веславе «Кадет». Несмотря на немалое время, прошедшее с тех далеких времен, имеется подлинная, достоверная информация о последних часах жизни Анны Афанасьевны Морозовой. Благодарить за это можно в первую очередь Овидия Горчакова, в прошлом фронтового разведчика, за то, что он поднял эту тему, само по себе учитывая то время, это дорогого стоит и польского писателя, в прошлом фронтовика, Януша Пшимановского, который приложил немало усилий в поисках свидетельств последних дней жизни Ани Морозовой. Им была проведена огромная работа в польских архивах по поиску свидетелей и участников тех событий. После немалого количества встреч с польскими партизанами и подпольщиками он нашел тех, кто непосредственно участвовал в той мясорубке и фактически до самого конца находился рядом с Аней.
Особо хочется отметить простых людей, жителей деревни Дичево, благодаря мужеству которых стали известны подробности этой трагедии. Эти люди заслуживают самых добрых слов. Их потомки свято хранят память об Ане. Если бы не они, эта история никогда не стала бы известной. Вот как выглядят воспоминания некоторых участников и свидетелей того рокового дня. ( Записано со слов руководителя КРИПО «Поиск» Калининград Нины Дмитриевны Гуцал, лично знавшей, много лет поддерживающей деловые и дружеские отношения с этими людьми). Вот как это было.
До последнего дыхания
Утро 31-го декабря 1944-го года было ясным и солнечным. Из-под снега, который лежал лишь местами, выглядывала не успевшая еще пожелтеть зеленая трава. Юзик Калиновский, рано повзрослевший девятилетний паренек, житель одной из немногочисленных хат небольшой деревни Дичево, вывел на улицу пощипать скудной растительности, единственную корову, которая являлась основной кормилицей в его небольшой семье. Двигался он как всегда привычным маршрутом в сторону домика лесника, который находился в нескольких сотнях метров от окраины его деревни. Со всех сторон его окружал редкий зимний лес. Сквозь голые с облетевшей листвой стволы деревьев избушка хорошо просматривалась. За двадцать-двадцать пять метров до входа в дом, со стороны деревни находился небольшой косогор, перед которым на небольшом расстоянии, разросся одиноко стоявший куст можжевельника, вокруг которого не росло никакой серьезной растительности. Косогор был расположен ниже дома лесника, стоящего на холме, но выше куста можжевельника. Вершина его была голой и с нее, сквозь редкие деревья, отчетливо просматривался вход в избушку. Поднявшись на вершину косогора Юзик остановился, и увидел, что дверь в домик лесника открыта, а в дверном проеме, при входе в избу, стоит девушка, облокотившись плечом на дверной косяк. Левая рука ее, в слегка полусогнутом состоянии, была прижата к телу немного выше талии ближе к груди (можно предположить, что это последствия ранения).
Девушка улыбалась Юзику. Рядом с ней, немного ниже на ступеньках сидел незнакомый военный и пытался что-то пришить к воротнику своей гимнастерки. Что именно он шил, Юзик понять не мог. Второй незнакомец находился так же рядом, засунув за косяк двери осколок зеркала, он брился. Сколько было людей в самом доме он, не видел. Не в силах отвести взгляд, Юзик стоял и смотрел на девушку, как зачарованный, она показалась ему ангелом, спустившимся с небес. Никогда еще в своей короткой и нелегкой жизни он не видел таких красивых. Но что-то вдруг отвлекло внимание Юзика, какая-то неведомая сила заставила его перевести взгляд немного в сторону. Он увидел, как сквозь редкий зимний лес, развернувшись в боевой порядок, в полном молчании движется цепь солдат в форме, с оружием на-изготовку. Юзик узнал их – это были каратели. Ярко светило солнце. Холодный отблеск оружия бил по глазам. До дверей дома им оставалось менее тридцати метров. Волна животного страха парализовала его, и он не в силах был ни двигаться, ни кричать. Подойдя совсем близко, взяв дом в полукольцо, внезапно, словно по команде, нападающие открыли огонь. Юзик увидел, как девушку словно сложило пополам, она буквально скатилась с крыльца и стремительно бросилась в сторону косогора, где стоял Юзик. Ни говорить, ни думать в этот момент Юзик не мог, действуя инстинктивно, он побежал вниз с косогора мимо куста можжевельника в сторону деревни. Через метров сто остановившись, он оглянулся и увидел, как девушка, добежав до куста, забилась в него. Находившиеся в доме и возле крыльца товарищи незнакомки бросились бежать в другом направлении, в сторону дороги проходившей рядом. Все происходило очень быстро. Звуки выстрелов стали смещаться за дорогу, проходившую возле дома в сторону поляны, за которой начинался более густой лес. Находившиеся в доме надеялись успеть пересечь поляну, за которой был путь к спасению. Нападавшие, стреляя на ходу, не останавливаясь, двигались за ними. Они перекрикивались между собой на украинском языке. Как выясниться позже это была лишь первая цепь карателей. Постояв еще несколько минут Юзик подошел к кусту и увидел в нем сжавшуюся в комочек, истекающую кровью девушку, которая в полуобморочном состоянии повторяла слово пить. Он сказал, что хочет помочь и сказал: «Давай, я тебя спрячу ». Она сказала: «Нет! У тебя кто-то взрослый есть? Позови взрослого», и снова сказала: « Пить». Так же она сказала, чтобы он от нее отошел, что если его с ней увидят, то убьют.
Юзик быстро побежал в направлении деревни и уже на подходе к дому увидел мать, вышедшую ему на встречу. Мать спросила: «Что случилось? Юзик сказал, что раненая девушка просит пить и, схватив полный бидон молока, направился в сторону избушки лесника, мать за ним. Во время их разговора во двор выходила старшая сестра Юзика и сказала, что тоже пойдет с ними, на что мать ответила отказом, сказав при этом, чтобы она немедленно зашла в дом и никуда оттуда не выходила. Сестре на тот момент было семнадцать лет, поэтому мама за нее очень боялась, стараясь прятать ее от всех посторонних. Сестра, несмотря на запрет, посчитав, что им двоим сложно будет справиться и может понадобиться ее помощь пошла за мамой и братом. Вернувшись назад, Юзик застал девушку в той же позе, в какой она была, когда он уходил. Ее левая рука была неестественно плотно прижата к левой части груди и живота. С трудом приподнявшись, взяв кувшин правой рукой, она пила взахлеб. Половину молока при этом она пролила на себя, так как рука ее сильно дрожала. После этого она снова легла. Подошедшая мать Юзика сказала: «Давай мы тебя спрячем». Девушка ответила отказом, при этом снова попросила пить. Услышав просьбу, стоявшая за матерью сестра сразу побежала домой и принесла оттуда воду.
В это время Юзик увидел, как уже вторая цепь карателей начала движение в сторону поляны, находившейся за дорогой, проходившей за домиком лесника. Он сказал об этом девушке. Она сказала, чтобы они отошли, так как находиться с ней рядом опасно. Чтобы не демаскировать место нахождения раненой и не подвергать себя опасности, Юзик с мамой и коровой отошел в сторону деревни. Подождав несколько минут после того как прошла вторая цепь солдат, взяв, принесенную сестрой из дома воду, они подошли к раненой, которая лежала в луже крови и уже теряла сознание. Они очень хотели помочь. Мама плакала, просила: «…Мы спрячем тебя, мы спасем тебя». Когда же она наклонилась к ней при попытке помочь, девушка сказала: «..Нет! У меня тяжелое ранение. По следам крови найдут и всю деревню сожгут, всех убьют». Но мама все еще пыталась ее уговаривать. В этот момент Юзик увидел, как третья цепь, состоявшая уже из немецких солдат, двинулась в направлении поляны через которую, пытаясь спастись, убежали товарищи девушки. Юзик сказал: «Они опять идут. Немцы!»
Из последних сил девушка прошептала: «Уходите. Я прошу вас, уходите». Послушав девушку, мама и Юзик снова отошли в направлении деревни. В этот момент прозвучал выстрел. На его звук подошли солдаты. Один из немцев, судя по всему младший офицер, снял с убитой высокие, шнурованные английские ботинки, такие, в каких обычно были обуты легионеры из Армии Краевой. Также этот немец снял у нее с пальца перстень. Подошли немцы и к Юзику, который стоял с мамой возле коровы. Их спросили, что они тут делают. На что мать ответила, что, испугавшись за единственную корову, они пришли на звуки выстрелов. Все эти события видели жители деревни из своих домов. Местные жители подошли к месту, где лежала мертвая девушка. Туда же подошел немецкий офицер в высоком чине и несколько минут о чем-то говорил с тем офицером, который снял с мертвой девушки ботинки. В конце разговора он сказал, что мертвая девушка им уже не нужна, чтобы ее закопали, после чего ушел. В этот момент одна из стоявших женщин говорит тому немцу, что был в меньшем звании: «У тебя семья есть? Домой хочешь живым вернуться?» Тот утвердительно кивнул. В ответ она сказала: «По нашим поверьям тот, кто что-то снимет и заберет с мертвого, быстро умрет». Немец, с ненавистью, бросил ботинки и перстень на землю и сказал: «Закапывайте!». Юзик принес из дома лопату и начал копать могилу под этим же кустом. Врезавшись лопатой на целый черенок в еще не сильно промерзшую землю, он увидел, что она просто пропитана кровью, разрез сразу заполнился кровью. Затем его сменили другие жители деревни. Закопали девушку там же, где она умерла.
После этого, уже на поляне, закопали еще шестерых убитых мужчин, товарищей девушки. Они лежали в разных местах. В этих же местах их и похоронили. Спустя небольшое время, когда освободили Польшу, от бывших партизан и подпольщиков, стало известно, кем была эта девушка. Звали ее Аня Морозова. Ее знали, как советскую разведчицу, они думали, что она была десантирована в Польшу с группой разведчиков. Еще была информация, что была вторая девушка радистка, что она была загнана в болото, и чтобы не сдаваться в плен то ли взорвала себя гранатой, то ли застрелилась. Но это было не в этом районе и из местных подпольщиков и партизан ее никто не видел. Выяснять обстоятельства ее гибели на тот момент не хватило времени и возможностей. Домик лесника являлся местом, куда стекалась информация, добытая польскими подпольщиками и партизанами. Там ее собирали и анализировали. Дальше этой информацией пользовались советские разведчики. Место считалось надежным и спокойным. Никто не ждал неприятностей. Вот как выглядят эти трагические события со стороны еще одного их участника.
В этот же день, 31 декабря 1944-го года, в это же самое время, когда Юзик остановился около дома лесника, с другой стороны дома, параллельно дороге, в нескольких метрах от обочины, на встречу с партизанами шел пятнадцатилетний парень Тадеуш Новаковский. Несмотря на свою молодость это был опытный подпольщик, побывавший уже не в одной передряге и не раз смотревший смерти в лицо. Он нес разведсводку, в которой нуждались разведчики. По его воспоминаниям произошло это так. Выйдя из дома, по пути на явку он сталкивается со своим родственником, который завязывает с ним ни к чему не обязывающий разговор. Видно ему было скучно, и он нашел повод скоротать время. Тадеуш понимая, что опаздывает и его ждут, не смог сразу прервать бессмысленную болтовню родственника, не вызвав у него подозрений. Надо было вести себя таким образом, чтобы даже у близких людей не возникало лишних вопросов, это не раз спасало его от провала. Пришлось несколько минут его терпеть, пока не была придумана причина для ухода. Эти несколько минут задержки спасли Тадеушу жизнь. При подходе к месту встречи ничего подозрительного им замечено не было.
Стрельба началась внезапно, когда до явки оставалось пройти около ста метров. Уже хорошо просматривался дом и дорога, проходящая рядом с ним, осталось подняться на пригорок, на котором стоял дом. Воспользовавшись тем, что в момент атаки, он находился вне поля зрения нападавших, Тадеуш успел отбежать назад вдоль дороги, по тому же маршруту, каким шел на встречу и затаился среди деревьев. Самого боя он не видел, но видел нескольких человек, которые перебежав дорогу, направлялись в сторону поляны. Также он видел карателей, развернувшихся цепью, идущих за ними. Спустя некоторое время он увидел, как уже вторая цепь устремилась за первой. Он слышал крики и предсмертные стоны раненых, которых добивали. Язык, на котором говорили нападавшие, был украинский, его в здешних краях знали уже многие. И только уже последняя третья цепь состояла из немцев, которые обычно не любили выполнять грязную работу и впереди себя обычно они пускали подразделения, состоящие из украинских националистов и других предателей, состоящих у них на службе. Местное население от них сильно страдало.
Вели они себя беспредельно жестоко, убить могли не только за непонравившийся взгляд, а просто так. Еще он сказал, что если бы он пришел раньше и успел передать данные проведенной разведки, то на него могли выйти. Можно считать, что ему просто повезло. Он прожил достойную жизнь в любви и уважении. Умер по старости, в окружении близких людей. После освобождения Польши новая власть решила навести порядок с захоронениями погибших в тот роковой день. Останки были извлечены из ям, в которых они были закопаны и перевезены в районный центр Симетково, где на центральной площади произошло перезахоронение. Закопали всех в одной могиле – Аню Морозову и шестерых неизвестных бойцов, которых никто из местных патриотов не знал. Говорили только, что они не местные. Спустя еще пару лет местными органами власти было принято новое решение, связанное с этим захоронением. Это объяснялось местными правилами и нормами. Захоронение расположено было на площади и его опоясывала дорога. Подход к нему был неудобен. Тела были эксгумированы и перевезены на кладбище села Гродзаново-Косцельне Серпцкого повята Мазовецкого воеводства.
Захоронили героев также в общей могиле. Здесь и обрела покой бессмертная душа Ани Морозовой. Поляки бережно хранят память об этой девушке. Она для них не просто герой, она символ чести и благородства настоящего человека. Юзик так и не смог забыть Аню, он прожил долгую достойную жизнь, женат не был, умер от болезни — коронавирус. Его мама не могла простить себе, что не смогла спасти эту русскую девушку, она думала об этом до самой смерти. Некоторые жители Дичево тоже так считали. Объяснить это можно тем, что внимание карателей при нападении было сосредоточено в первую очередь на тех бойцах, кто в поисках спасения надеялся, перебежав поляну добраться до леса. Аня просто выпала из их поля зрения. Одиноко стоящий куст можжевельника не вызвал у карателей подозрения. Людям казалось, что если бы она не привлекла к себе внимания, то они каким-то образом сумели бы замаскировать следы крови и перенести ее в другое более безопасное убежище. Представить это, конечно, можно. Но осуществить? Какой степени тяжести было ранение и сколько пуль в неё попало – неизвестно. Перевязать ее в той обстановке не получилось. На земле, хотя и не сплошным покровом, все же лежал снег и на его фоне, кровь сильно выделялась, ее было очень много, из Ани она просто сочилась.
На месте, где она лежала, была целая лужа, которая не успевала впитываться в землю. Всегда хочется верить в лучшее. Просто этим людям очень хотелось, чтобы она жила.
С героической гибелью Анны Афанасьевны Морозовой закончился боевой путь специальной диверсионно-разведывательной группы «Джек», но осталась память и осталась боль. Долгие годы всем не давал покоя вопрос. Почему это случилось? Ответ на этот вопрос появился не сразу. Местные жители приложили немало усилий для того, чтобы выяснить, кем был тот иуда, что предал Аню и ее товарищей. Прошло немало лет, пока в этом вопросе появилась ясность. После захвата Польши, гитлеровцы присоединили к Восточной Пруссии весь северо-польский край. Весь этот регион был объявлен коренной германской землей. Лучшие земли отдавались немецким помещикам колонистам, которые проживали в основном в Германии, все их дела вели управляющие. При этом одна часть местного населения угонялась на принудительные работы в Германию, другая часть на утилизацию в концентрационные лагеря. Польских крестьян заменяли батраками с других оккупированных территорий, России, Украины, Белоруссии. Был среди местных остарбайтеров, угнанный с Западной Украины, хлопец Мыкола. Вид у него был жалкий – маленького роста, щуплый, ободранный, грязный и постоянно голодный. Подозрений никаких он не вызывал. Местные его жалели. При возможности подкармливали, помогали кто чем мог. За это Мыкола и отблагодарил тех, кто ему помогал. Пропал он в день карательной операции. Как потом выяснится, он ушел вместе с немцами.
Подвиг Ани оставил глубокий след в благодарных сердцах жителей этой деревни, они бережно хранят память о советской разведчице, ухаживают за ее могилой, многие родившиеся там девочки носят ее имя, что само по себе очень трогательно и говорит о многом. После того, как благодаря художественному фильму «Вызываем огонь на себя», вышедшему на экраны не только Советского союза, но и Польши, и других стран, а также литературных произведений Овидия Горчакова и Януша Пшимановского, по инициативе бывших партизан, ветеранов, разведчиков в Верховный совет СССР, ушло ходатайство о присвоении Анне Афанасьевне Морозовой звания Героя Советского Союза. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 г. За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко–фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны Морозовой Анне Афанасьевне было присвоено звание Героя Советского Союза. Польская Народная Республика наградила Анну Морозову орденом «Крест Грюнвальда» 2-й степени. Житель Брянска, капитан-лейтенант в отставке, Константин Иванович Панасенко (оперативный псевдоним «Ратмир»), земляк Анны Морозовой и одновременно ее однополчанин по в/ч «Полевая почта 83462» 3-го (диверсионных действий) отделения Разведывательного отдела штаба 3-го Белорусского фронта, настоял, чтобы рядом с могилой Героини была навечно установлена скульптура лебедя, как символ фронтовой доблести разведчицы, работавшей в тылу Восточно-Прусской группировки немецко-фашистских войск, под оперативным псевдонимом — «Лебедь»…
ДС 2022 г.
Когда я очередной раз перечитываю эти строки, у меня сжимается сердце от боли, ведь даже представить себе это все трудно, а наши воины все это перенесли. Перенесли с достоинством и честью. Я горжусь ими. Горжусь воинами Красной Армии и всем народом Советского Союза, одержавшими Великую Победу. Я хочу обратиться к нынешнему поколению Россиян словами из поэмы Роберта Рождественского «Реквием»:
Помните!
Через века, через года-
Помните!
О тех, кто уже не придет никогда-
Помните!
Люди!
Покуда сердца стучатся-
Помните!
Какой ценой завоевано счастье,
Пожалуйста, помните!
Не плачьте!
В горле сдержите стоны, горькие стоны.
Памяти павших будьте достойны!
Вечно достойны!
Александр Платонов
