Рогнединский район. «Светлый человек с доброй душой»

---

Таисия Степановна Николаева давно живет в Рогнедино, но родилась в Вороново много лет назад, в предвоенном 1940 году. Она рассказывает о своем пути и словно заново переживает все — от первых обрывочных детских воспоминаний, до дня сегодняшнего. ...

Таисия Степановна Николаева давно живет в Рогнедино, но родилась в Вороново много лет назад, в предвоенном 1940 году. Она рассказывает о своем пути и словно заново переживает все — от первых обрывочных детских воспоминаний, до дня сегодняшнего.
С любовью говорит о месте, где появилась на свет. Здесь Габья, словно разрезала Вороново пополам, и на левом берегу раскинулась раскинулась часть села тоже условно разделенная на три части: Мамковщина, Красная Горка и Мох (здесь был когда-то дремучий лес, а теперь торфяные болота). Семья Мамковых, в которой родилась моя героиня, естественно жила на Мамковщине, как раз в том месте, где Габья впадает в Десну и хорошо с противоположного берега видна Троицкая церковь…

Отца Таисия Степановна не помнит совсем. Степан Андреевич Мамков ушел на фронт и сгинул где-то на страшных дорогах войны. И первое собственное воспоминание о том, как мама, Ольга Геннадьевна, плачет над какой-то бумажкой. Позже девочка узнает — там написано, что ее отец пропал без вести. Женщина осталась с тремя детьми на руках. Старшей Маше десять, Коле — только четыре исполнилось, ну и годовалая малышка Тася. И слезами здесь не поможешь, да и плакать, наверное, некогда было в бесконечных заботах и непосильном труде в те тяжелые годы. Оставшись вдовой в 30 лет женщина замуж так и не выйдет, хотя красивая была, да и женихи находились. Таисия Степановна рассказывает, как после войны приходил свататься мужичок один, но брат Коля, соскочив с печки, так отчаянно валенком на жениха замахнулся… И женщина, в который раз забыв о себе, выбрала детей. Кто знает, может это и неправильно. Вот и тянула всю жизнь сына и дочек одна. Подняла..
Таисия Степановна военное время помнит только по рассказам родных. Например, сестра Маша в годы оккупации хоронила тайком русского солдата, а потом, когда уже после войны приходили из сельсовета, просили место показать, не смогла точно вспомнить — все молодым лесом заросло. Коля не раз рассказывал, как на его глазах четверых красноармейцев и их командира немцы с Троицкой церкви положили автоматной очередью… На этом месте потом Тася пасла гусей и нашла военный планшет, вросший в землю. Тянула за ремень, да не вытянула.
А еще был крест деревянный за огородом, который однажды, в голодные послевоенные, вместе с соседским мальчиком, они радостно притащили на дрова. До сих пор Таисия Степановна помнит, как почернела лицом бабушка мальчика, как кричала на них и велела крест на место отнести. Позже солдатика этого перезахоронили в Братской могиле…
Выручала голодных жителей в военные и послевоенные годы река. Не в первый раз об этом пишу. Вот и Тася с самого малолетства ловила скатертью рыбу в ручье, впадающем в Габью. Еще до 12 своих лет собирала мерзлую картошку на полях, а мама баранки из нее пекла. Вкусные! Жить стало сытнее, когда ценой неимоверных усилий купили крошечную телочку, и вырастили корову-кормилицу.
Ну а работать, всем, включая детей, приходилось от темна до темна.
— Еще в начальной школе училась, а нас, школьников, во время сенокоса посылали разбивать рядки на колхозном поле. С 15 уже укладывала граблями солому в бункере комбайна, а когда он наполнялся — нажимала на педаль, чтобы солома ложилась в один ряд. Зато, когда бригада отмечала день урожая, нам, детям, давали по буханке хлеба. Какая это была радость. Хлеб целовала, а на глазах слезы, — вспоминает женщина.
Дети рано взрослели, особенно брат Коля — единственный мужчина в семье. Летом он за еду пас деревенских коров, а когда кто побогаче рассчитывался белой лепешкой, мальчик, сам голодный, отдавал ее младшей сестренке. Подрос — стал работать на прицепе в колхозе «Красный боевик». «Принесу ему обед, а он мне тайком насыплет в специальную сумочку немножко зерна. Бегу домой счастливая. Так и выживали» — горько вздыхает бабушка.
С ранних лет этому поколению знаком тяжелый труд, от которого «спина отваливается». Хорошо помнит 83-х летняя женщина, как ребенком совсем зимними сумерками она тащила сани с дровами от Семеновки. Десна тогда разлилась до самой деревни и сплошным льдом застыла. Из сил выбилась. Замерзла, одетая кое-как. Но, Слава Богу, впереди увидела тревожный мамин силуэт. Так и жили, поддерживая друг друга.
Но и радость была и светлого больше, чем печали, ведь детство и юность — начало жизни и пора больших надежд. Одним из самых любимых людей для Таисии Степановны всегда был брат. Николай Степанович Мамков — замечательный человек. О нем нужно написать подробнее. Его жизнь — наглядный пример того, как паренек из брянской глубинки, не только выжил в войну, рано повзрослев, чтобы поддержать овдовевшую мать и прокормить сестер. А потом прошел путь от босоногого пастушка до академика, оставившего яркий и весомый вклад в развитии отечественной и мировой ветеринарной микробиологии, вирусологии, микологии и иммунологии. Упорство и трудолюбие было ему присуще всегда, особенно на пути к знаниям. После семи классов — вечерняя школа, Климовское училище, где выучился на ветеринара. Затем служба в армии в Германии. Из заграницы матери в тот период приходили благодарственные письма , а для младшей сестренки Коля прислал отрез шелка зеленого, в клетку и еще отрез из какого-то диковинного материала. Счастья было!
Затем продолжил обучение: Трубчевский ветеринарный техникум, потом институт. Защитил докторскую, став доктором ветеринарных наук. Тот момент, когда в восьмидесятых обрадованная мама сказала дочери: «Тася, Колю нашего премировали, он микстуру важную изобрел!», моя собеседница помнит до сих пор и очень братом гордится. Тогда на премию он купил машину — «Москвич». Профессиональная жизнь сложилась удачно. Вместе с супругой Раисой Николай Степанович Мамков долго и плодотворно трудился во Всероссийском НИИ защиты животных во Владимире. Его научные работы и изобретения, например, масляные адъюванты для противоящурных вакцин востребованы до сих пор. Не стало любимого брата 10 мая 2015 года. Его жизнь унесла болезнь избавится от которой не помогло даже лечение в Израиле.

Но вернемся к нашей героине. Время пришло — вышла замуж. 18-ти еще не было. Муж — первый парень на деревне… Хотя почти с самого начала семейной жизни Тася поймет, как была права мама, говорившая: «Не смотрите, девки, на красавцев! Намучаетесь потом!».
— 36 лет с ним прожила, а вспомнить хорошего и нечего, — говорит моя собеседница и больше к этой теме не возвращается.
Жизнь женщины скрашивали дети — дочка Люба, родившаяся в 1961 и сын Владимир — с 1964 года. В них весь смысл был. Жили сначала в Крутицах со свекрами, потом в Селиловичи переехали, но школа там начальная, а учиться ребятишкам нужно, вот и переехали в 1973 году в Рогнедино, где поставили купленный в Селиловичах сруб. Этот дом сгорит дотла в на Масленицу в 1999-ом. И снова все придется строить заново- новый дом на старом фундаменте. Эта тяжесть ляжет теперь на плечи сына Владимира.
Стоит ли писать, что трудилась моя героиня весь свой век: домашнее хозяйство, огород, скотина всякая, птица домашняя, а кроме того 15 лет в колхозе мешки «туряла», на Доске Почета висела. Потом в типографии убирала и печку топила: ночью приходила, чтобы к утру тепло было в здании. Восемь годков за свиньями ходила в подсобном хозяйстве ПТУ. Трудовой стаж — 42 года. Пенсию заработала и инвалидность второй группы тоже.
В зрелом уже возрасте, после пятидесяти, пришла в храм. Вроде случайно, но к Богу случайных путей не бывает. Сначала мать подменяла, которая убирала в храме и тоже уже жила в Рогнедино. Великая труженица она была: до 72-х работала санитаркой в больнице, в 80 лет еще кирпичи для пристройки церкви разгружала вместе с Раечкой маленькой и Кулик Аллой Михайловной. Когда в 1992 мамы не стало, дочь начала убирать вместо нее, а затем уже и пришла в храм по-настоящему, всей душой. Говорит: «Думала до самой смерти стоять тут буду. Такая это радость! Да только здоровье теперь не позволяет».
Где-то в этот период Таисия Степановна стала заниматься новым для себя и важным для многих делом. Рогнединцы помнят, что совсем недавно, если в дом пришла беда и умер кто-то из близких, то именно бабушка Тася и сделает все как надо, чтобы проводить в последний путь, и обряд проведет — батюшка благословил -, и песни церковные споет. Да просто найдет слова, чтобы утешить. И с ней даже в большом горе, на самом краю, не так страшно…
Она показывает мне две полностью исписанные тетрадки, где на пожелтевших от времени страницах старательно записаны слова поминальных песен. По крупицам их собирала: что мама надиктовала, что тогдашняя матушка дала переписать. Писала старательно, а потом топила печку в типографии ночами и учила. И пела над гробом. Сначала страшно было, и голос «трепотал», а потом все и наладилось. Рассказывает мне, как из Москвы приезжали девочка с мальчиком, поющие там в монастыре, переписывали песни эти, удивлялись: ведь это настоящее творчество — русское, древнее!
Теперь, прожив 83 своих года, Степановна уже не ходит, не поет — здоровье не то, да и память подводит.
Таисия Степановна живет в семье сына Владимира. Его жену Светлану и дочку Татьяну, пришедших в их дом 25 лет назад, она приняла как своих, потому что Светлана и хозяйка отличная, и человек хороший, и сын семью обрел настоящую, живут дружно — теперь у матери душа за него спокойна. Сама Светлана Ивановна Лазутина уверенно говорит о том, что ей с матерью мужа повезло: — За одно только то, что она мою дочь и моих внучек, считает родными, всю жизнь буду благодарна. И это не просто слова.
Вот так и получается, что всего у Таисии Степановны трое внуков и уже четверо правнуков. Все любимые! Дочь Люба, живущая в Брянке, воспитала Максима и Полину и уже стала бабушкой Наташи и Славика. А Татьяна, дочь Светланы, подарила бабушке Тасе правнучек — Диану и Аделину.
Узнаю, что в бесконечной череде дел и забот, моя героиня еще находит время для красивого увлечения. До недавнего времени она вышивала. И как вышивала! Не налюбоваться на эти работы! Откуда в непростой своей судьбе она нашла столько света и радости, которые в каждом вышитом цветке, в красивом нарядном петушке, в каждом листочке? А это потому, что прожив большую и тяжелую жизнь, она так и осталась светлым человеком с доброй душой.
Ставлю в газету снимок и вижу, как Таисия Степановна похожа на мою бабушку Соню — и внешне похожа, и белым платочком, и милой простотой во взгляде.
Весело смотрят на меня желтые глаза ромашек в белых ресницах-лепестках, что на обоях. Эти цветы — символ любви, семьи и верности. В жизни Таисии Степановны не было рядом надежного мужского плеча, но это не помешало ей хранить и беречь семью, согревая своих детей, а потом внуков и правнуков, любовью. И огромной добротой — всех кто рядом.

Надежда Соловьева
Фото автора и из семейного архива Николаевых