Долго снился седой ковыль…

Нынешним летом, двадцатого августа, Евгению Ефимовичу Кузикову, жителю Рогнедино, исполнится восемьдесят девять лет. Ветеран труда. Уроженец Селиловичей. За плечами — долгая жизнь. На шахте весь век оттрудился: в Макеевке, в Луганской области. Шахта имени Бажанова — как сейчас помнит. Передовик. Стахановец. … Теперь у ветерана — память о пройденном, о прошлом, которое не охватишь сторонним взглядом, ибо схоже оно с бескрайней Донецкой степью, горизонт которой сливается с небом…

Долго снился Евгению Ефимовичу тот удивительный степной ковыль, седой и косматый, прозванным в народе “бессмертным”: ни угольные копи, ни ряды угольных вагонеток ему снились, а вот этот седой, сердитый, поэтичный ковыль, растрёпанный, взъерошенный вольным дерзновенным безудержным ветром, густо настоянным на прокалённых солнцем благодатных травах. Ни с чем не сравнима и неописуема летняя южная степь, бушующая волнами цветов и трав — вид совершенно фантастичный, нездешний, будто на другой планете. Воздух, жаворонки, стрёкот цикад, и во все стороны — неоглядная ширь, залитая небесным светом. Нигде не увидишь такой прозрачности, природы, зелени, таких сиреневых сумерек…
Громадный пласт прожитых лет, как священная скрижаль, монолитно высится: то появляясь, то пропадая в облаках забвенья, в тумане невозвратной дали: невероятен, нескончаем калейдоскоп лиц, событий, городов, сёл, дорог; сурова романтика угольных шахт, где в дрожащем ламповом свете причудливо движутся, пляшут и дробятся тени; где шахтёрское братство сродни боевому: плечо товарища всегда рядом, всегда придёт на подмогу.
… Малая родина — Селиловичи. Их трое у отца с матерью: братья — Евгений и Леонид; сестра Лидия. Евгений родился в тридцать шестом. А в тридцать седьмом, осенью, их мама, Арина Ивановна, скоропостижно умерла. Отец, Ефим Демьянович, в колхозе трудодни зарабатывал. Домашнее подворье неусыпной заботы требовало. В деревне сроду жизнь лёгкой не бывала — ни в какие времена. А уж если один, с тремя детьми остался… Никак одному нельзя. Нужна хозяйка, помощница. И с детьми чтобы ладила: самое главное. … Им повезло: мачеха, Елена Сергеевна, оказалась умной, доброй, заботливой женщиной. По сей день с искренней благодарностью вспоминает о ней Евгений Ефимович.
… В июне сорок первого отец ушёл на фронт. В сорок третьем — пропал без вести. Остались дети с Еленой Сергеевной. Вместе. Под одним крылом. Она всё, бывало, приговаривала: «будем вместе — не пропадём». Как молитву читала. Так и повелось у них, утвердилось: всегда вместе, дружно, помогая один другому. И, конечно, не пропали, превозмогли, получше многих с трудностями справляясь; и твёрдо, навсегда, запомнили: где лад, согласье, взаимопомощь — ничего не страшно, и всё поправимо. Простую и драгоценную истину дала им на будущее, как оберег, их вторая мама. Земля ей пухом.
После войны заново хозяйство поднимали. Дом, двор, скот… Дети подрастали, помощниками становились: само собой. Что тут говорить — испокон веков так велось в русской деревне. И слава Богу. Тем и сильны были, тем и спасались… В пятьдесят третьем Евгений закончил школу; в тот же год поехал в Бежицу поступать в техучилище. Учился похвально, закончил с отличием, с квалификацией — «контролёр ОТК для предприятий машиностроения». Практику проходил на Брянском машиностроительном заводе.
… Потом — армия: всё по жизненному плану. Основательно, благоразумно, вдумчиво: путь мужчины, самостоятельно и целеустремлённо на путь судьбоносный вступившего. Служил в морском флоте — четыре года. Отличная закалка тела и духа. И отличный старт по неисповедимым тропам бытия. Думал ли он о бытии? Нет, не думал. Он и слово такое вряд ли знал. Зато он твёрдо знал, что терпение и труд всё перетрут. Обыкновеннейшая, будничная присказка, но сколько в ней силы. Силы и истины. И вооружившись этой истиной, всё пройдёшь, все преодолеешь, и твёрдой поступью, широко, уверенно и гордо, по жизни в даль светлую пошагаешь.
…Четыре года. Это не два года отслужить. Четыре. И деревня, кажется, совсем другой стала — демобилизовался когда. И люди. Околица деревенская заборами ощетинилась: строже глядит, серьёзней. Нет уже прежней простоты и приветливости. В Селиловичах брат его жил — Леонид. Встретились. Порадовались. Посидели. То да сё. Брат говорил, что колхоз, например, гораздо возрос, окреп, в гору пошёл. Платят хорошо. Жить можно. Оставайся, мол. … О сестре разговор зашёл — о Лидии. Уехала сестра в Донецкую область, в Макеевку. На шахты. Там угледобыча громадная, стройка великая. Новые производственные комплексы поднимаются. Целые рабочие городки. И вся инфраструктура. Много людей нужно. Всем рады. Каждому работу найдётся. И деньги там, понятно, другие. И перспективы. Совершенно иная жизнь. Иная, некоторым образом, планета.
… Словом, решился Евгений Кузиков в Макеевку ехать. Побуду, мол, два — три года, деньжат заработаю, да и вернусь в деревню, в родимую сторонку. Женюсь, дом поставлю, заживу хозяином. Чего ещё желать? … И уехал: в пятьдесят седьмом это было. А возвратился… Забегая вперёд — скажем: возвратился, считай, через полвека. Судьба распорядилась по — своему. Остался. По душе пришлось шахтёрское дело. Люди хорошие, доброжелательные. Все условия для жизни, обеспечение, обучение, профессия… Виды на будущее. Квартира.
… Замелькали годы. В отпуск приезжал на малую родину, к брату, в заповедные Селиловичи, где на погосте лежат отец с матерью, которых помянуть надо, поклониться; оградку поправить на дорогих могилках. Речной свежестью подышать на зорьке вечерней, с удочкой и радостью в душе. Парным молоком попотчеваться, и картошкой горячей, рассыпчатой, и студнем домашним… Благодать. «Может, насовсем остаться? А? Никуда не уезжать. Ну её, Макеевку» — сам себя, иной раз, наугад, спрашивал, будто удочку забрасывал. Хотя ответ загодя знал. О том ответ, что теперь уж корни его там — давно там: давно и прочно — на Донбассе, в городе шахтёров: сильных, смелых, отзывчивых людей. И тянет его туда; душа проговаривается: там его ждут. Там он нужен. Там он стал своим. И не надо ничего менять. С места срываться в порыве чего — то: самое зряшное дело.
Он и сейчас бы жил в Макеевке, если бы не обстоятельства разные. Болезни, например, то да сё. А в те времена Евгений Ефимович не только о возвращении не помышлял, но и жену свою туда увёз, Светлану Пушкарёву — молодую учительницу из Пятницкого. Она училась заочно — бросила учёбу, и во всём мужу доверившись, уехала с ним в Макеевку. Красиво? Конечно, красиво. И радостно, и романтично. И возвышенно. Всё сложилось у них, жили в любви и согласии. Там у них дочка родилась, Ирина. Квартиру дали от производства. Евгений Ефимович в передовиках всегда значился; ценили его за трудолюбие, профессионализм; грамотами много раз отмечали; Орденом Знак Почёта и Знаком шахтёрской славы наградили. По труду и честь, как говорится. Путёвки давали в Ялту, Кисловодск, Пятигорск, Евпаторию…
… Долог оборот жизненной спирали — без малого пятьдесят лет. Возвращение на круги своя — заповедано свыше. Всё, что память хранит, что в душе собралось; весь опыт, мудрость, знания — бесценный актив прошлого. Есть о чём подумать, о чём рассказать, не упуская деталей, перебирая их, словно чётки, словно жемчужные зёрна — в них вся глубина, вся картина… Память у Евгения Ефимовича на удивление хороша — с ним легко разговаривать. Любопытно слушать. В его рассуждениях — ум, выдержанность, здравый смысл. Многое можно взять для себя. Интересный человек. Житейский. Земной. Настоящий.
… В 2008 году Евгений Ефимович и Светлана Ивановна Кузиковы приехали в Рогнедино. Перевернута ещё одна страница. Возвратились люди к прежнему причалу. Родному причалу. Жизнь снова вошла в своё русло — постепенно и правильно. Всё устроилось. Дочь, Ирина Евгеньевна Ромакина, учительствовала в Рогнединской СОШ. Теперь — домохозяйка. Зять, Игорь Александрович — предприниматель.
Брат и сестра Евгения Ефимовича давно умерли. В апреле 2018 года умерла и жена… Но их род, древо родовое, славно продолжаются, в рост идут: две внучки у Евгения Ефимовича — Марина и Татьяна. Два правнука — Роман и Дмитрий. Племянники. … Евгений Ефимович — шахтёр заслуженный. Не хочу говорить — бывший. Пятьдесят лет стажа — разве можно быть бывшим? Язык не повернётся сказать.
… Весенняя благодать за окном — апрельское солнце набирает силу. Играет переливами света. Воздух с каждым днём всё теплей и теплей… Хоть пригоршнями его бери, хоть пей взахлёб, как берёзовый сок… Жить хорошо. Любит весну Евгений Ефимович. Всю жизнь не перестаёт удивляться: когда земля, за одну ночь, ковром зелени укрывается — неожиданно, вдруг, будто по волшебству… Быть может, это и есть волшебство?
Николай Логвинов
На снимках: шахтёр Е.Е.Кузиков, Макеевка, 1965 год; Е.Е.Кузиков с дочерью Ириной, 2025 год;
на мосту близ Селилович, 2023 год