Партизанский доктор
Тяжела была боевая жизнь партизан, а партизан – медиков вдвойне. На боевое задание медики шли вместе с бойцами, вместе переносили тяготы похода. В бою, под огнём, спасали раненых, а зачастую с автоматом и гранатой в руках отбивали вражеские атаки. На привалах бойцы отдыхали, а медики поили, кормили, обогревали, боролись за угасающую жизнь.
Порой не хватало медикаментов, перевязочного материала. Его приходилось готовить из трофейных простыней, парашютного шёлка, а для лечения больных и раненых применяли травы, коренья, средства народной медицины. Часто приходилось проявлять находчивость и изобретательность. Новшеством в условиях партизанской бригады явилось применение сырой еловой коры при лечении огнестрельных переломов. Среди партизан не хватало медицинских работников. Их заменяли партизанки – разведчицы, обученные оказанию первой медицинской помощи в бою и уходу за больными и ранеными.
Не всегда по достоинству оценивался труд этих неутомимых тружеников. Партизаны видели в работе медиков внешнюю сторону и не знали того, что они порой шли на страшный риск, нарушая отдельные твёрдо установленные правила медицины, ради спасения товарища. Их подвиги в военные годы неповторимы.
Юрий Никитич Мурашов вступил в партизанский отряд в июне сорок первого на Могилёвщине вместе с женой, сестрой и братом. Сестра Вера погибла в бою, заболевшего брата пришлось оставить у тёти в Кричевском районе. В Брянских лесах молодой врач с женой Людмилой Максимовной сразу окунулись с головой в трудную жизнь Рогнединской партизанской бригады. К этому времени среди населения, оставшегося в оккупации без медицинской помощи, разразилась эпидемия сыпного тифа. Против невидимого врага, который мог нанести партизанам больше урона, чем гитлеровцы, молодой начальник медико – санитарной службы Мурашов проявил все свои знания, организаторские способности и умение приспосабливаться к обстановке. Началось строительство бань, изоляторов, проводилась широкая разъяснительная работа среди партизан и населения. Несмотря на заслон из профилактических мероприятий, тиф иногда прорывался в лагерь, но не заставал медиков врасплох. В госпитале и лазаретах батальонов побывало на лечении несколько сотен больных и только одного не удалось спасти. Одновременно более двухсот тяжело раненных было поставлено на ноги и возвращено в строй. К весне эпидемия тифа начала угасать, но болезнь изредка напоминала о себе.
С боевого задания возвращалась группа минёров, подорвавшая вражеский эшелон в районе станции Желынец. Не зная, что бригада ушла, партизаны ночью, по известной только разведчикам тропе, пробрались в лагерь, впереди шёл Егор Шестаков. Вдруг взрыв. Егора отбросило в сторону. Товарищи нашли его без сознания, с оторванной ступнёй ноги. С самодельными носилками, на которых лежал раненый, подрывники бродили по лесу, пока не встретились с группой партизан, которая помогла доставить пострадавшего в бригаду.
Раненого сразу осмотрел врач Мурашов и поспешил к командиру бригады.
— У бойца началась гангрена. Ему нужна срочная операция, — сказал Юрий Никитич.
— В ближайшие дни принять самолёт не сможем. Придётся делать операцию на месте, — ответил Корбут.
— Да, но у нас нечем ампутировать конечность.
Возвращался от комбрига Юрий Никитич в тревожном раздумье. Шестаков находился в крайне тяжёлом состоянии, как поступить? Смотреть, как на глазах умирает товарищ и ничего не сделать для его спасения – выше сил. Для операции на мягких тканях инструмент был: имелись скальпели, пинцеты, кровоостанавливающие зажимы. Но чем рассечь кость? А что если?…
— Мария Павловна, готовьте Шестакова на операцию, — проговорил Мурашов, встретив операционную сестру. – Будем делать вон там на поляне.
Аксёнова взглянула на врача. В её глазах испуг и недоумение: рядом немцы, с минуты на минуту может разразиться бой. Ни капли наркоза. Как же делать операцию?
— Постарайтесь достать у сапёров ножовку.
— Какую ножовку? – снова удивилась Мария Павловна.
— Обыкновенную, плотницкую.
Выяснилось, что из антисептиков остались йод и бутылка самогона – первака. Но это же… кость придётся пилить. От мысли, что раненому нужно вытерпеть адскую боль, медсестре показалось, будто у неё на голове поднялись волосы.
На помощь пришла Фаина Бережкова. Медицинские сёстры готовили место для операции, развели бездымный костёр, чтобы прокипятить инструменты, а Юрий Никитич решил ещё раз осмотреть пострадавшего.
Тело у Егора горело. С каждым часом становилось труднее дышать, чувствовалось приближение развязки, он это понимал.
— Всё обойдётся хорошо. Только тебе придётся немного потерпеть, — сказал Мурашов.
На небольшой поляне, усыпанной цветами, на столе, наспех сколоченном из сырых досок и накрытом белой простынёй, шла операция. Шестаков лежал бледный: зубы стиснуты, на щеках желваки, на лбу густые капельки пота, глаза устремлены в беспредельную синеву безоблачного неба.
Фаина следила за пульсом оперируемого, поминутно вытирала салфеткой его потное лицо и чувствовала, что только неимоверным напряжением силы воли ему удаётся сдержать стон, готовый вырваться из груди. И шептала:
«Потерпи, дорогой, потерпи ещё немного».
Мурашов наложил последний шов, затем ополоснул руки и начал снимать халат.
— Уже всё? – Егор с тревогой посмотрел на врача.
— Всё. Остановка за тобой. Скорее выздоравливай.
Юрий Никитич поднял с земли свой трофейный автомат и отправился посмотреть других раненых. Глядя на него никто не сказал бы, что он только что провёл тяжелейшую операцию. До чего в этом человеке удивительно сочетались качества бойца и сердобольного врача.
В январе сорок третьего гитлеровцы вели активные карательные операции против партизан, усиленно бомбили населённые пункты партизанской зоны. Среди населения появилось много раненых. Всю ночь их возили из окрестных сёл и деревень в Ким. Всю ночь Мурашов и его жена, работавшая медицинской сестрой, не смыкали глаз, оперировали, оказывали помощь пострадавшим. Утром разразился бой, партизаны были вынуждены отступить. Изба, в которой осталась часть раненых, оказалась на «ничейной» полосе – между партизанами и карателями. Юрий Никитич, узнав обстановку, задумался, и, пообещав вернуться, побежал в штаб партизанской бригады за помощью. Людмила Максимовна осталась одна с тридцатью тяжело раненными, которые не смогли уйти с партизанами. Помогавшие ночью женщины во время боя незаметно ушли. Для молодой медицинской сестры настало самое страшное в её жизни. Кругом стрельба, на разостланной по полу в комнатах соломе раненые: женщины, дети, несколько партизан. В избе стон, плач, на лицах у всех страх, что придут немцы и перестреляют. Некоторые рвутся на улицу, чтобы уйти.
Ей самой страшно, и она готова разрыдаться, но не могла, не имела права показывать своего душевного состояния и старалась говорить спокойно, ласково, улыбалась, успокаивала, незаметно поглядывая в окно: скоро ли придут за ними свои?
Прошло несколько долгих ужасных часов, пока из леса показались подводы. Партизаны дали Мурашову хороших лошадей, запряжённых в розвальни. За несколько минут раненых перенесли в сани. И лошади понеслись вихрем. Вдогонку раздалась пулемётная стрельба, но она вреда никому не причинила. На следующий день раненых отправили самолётом на Большую землю.
Спустя двадцать лет после этого события, Мурашов был на Брянщине на встрече партизан, заехал в Ким. Жители узнали своего спасителя, внесли на руках в дом. Накрыли праздничный стол. Сожалели, что ему не удалось приехать вместе с Людмилой Максимовной. По прибытии домой рассказал жене, что о них помнят. Люди хорошего не забывают.
Это было потом, спустя двадцать лет, а теперь Мурашов шагал через поляну с автоматом через плечо, отдыхать ему некогда.
Узнав об успехе подрывников и ранении Шестакова, примчался комиссар бригады Мальцев. На поляне застал Фаину Бережкову, прибиравшую инструмент. Расспросил о подробностях операции без наркоза. Фаина рассказала всё, как было.
— Герои. Ничего не скажешь!
— Какие мы герои? Танков и поездов не подрываем, самолётов не сбиваем… Вот Егор – действительно герой. Выдержать такую операцию и даже не застонать!
— Разве спасти человека от смерти не геройство? Напрасно скромничаете.
— Это наша будничная работа, — ответила Фаина.
Возвращаясь, Мальцев обратил внимание на группу партизан, сидевшую под липой. Один что – то рассказывал, а остальные заливались громким смехом.
— Богата наша земля мужественными людьми, — весёлая группа осталась далеко позади, а мысль о ней шагала рядом. – Только вот такие, как эти ребята, сильные духом, могут в наших невообразимо тяжёлых условиях не унывать. На это способны только герои.
В.Коваленко
На снимках: Ю.Н.Мурашов; партизанский госпиталь.
